войдя во вкус, продолжал разговор:
     - Великий вы, сударь, искусник в любом поединке, одно слово - мастер.
Найдутся ли равные вам в Речи Посполитой?
     - Саблей Володыёвский владеет не хуже, - отвечал довольный Заглоба. -
Да и Кмициц прошел мою школу.
     Сказав это,  он взглянул на Радзивилла,  но князь притворился, что не
слышит, и как ни в чем не бывало о чем-то беседовал с соседом.
     - О да!  - согласился гетман. - Я Володыёвского не раз в деле видывал
и   готов  довериться  ему,   даже  если  речь  пойдет  о   судьбах  всего
христианства. Жаль, такого солдата беда словно буря подкосила.
     - А что так? - спросил Сарбевский, цехановский мечник.
     - Суженая его по  дороге домой,  в  Ченстохове,  отдала богу душу,  -
сказал Заглоба,  -  но хуже всего, что я никак узнать не могу, куда он сам
девался.
     - Стойте!  - воскликнул краковский каштелян пан Варшицкий. - Так ведь
я встретил его,  едучи в Варшаву,  сказал он, что, от мирской суеты устав,
решил на Mons regius удалиться,  дабы там в  посте и  молитвах свой земной
путь закончить.
     Заглоба схватился за поредевший чуб.
     - Камедулом(*)  заделался,  камедулом,  не  иначе!  -  крикнул  он  в
отчаянии.
     Рассказ пана Варшицкого взбудоражил всех.
     Гетман Собеский,  который в  солдатах души не чаял и  лучше,  чем кто
другой, знал, как нужны они отчизне, опечалившись, сказал с досадою:
     - Человеческой вольной воле и славе божьей противиться грех, а все же
жаль,  не  буду от  вас скрывать,  большая это потеря.  Солдат он был хоть
куда,  старой выучки,  школы князя Иеремии,  такой в любом бою хорош, а уж
против орды и  нечисти всякой надежней защитника не найти.  В степях у нас
всего лишь несколько таких наездников найдется:  у казаков - пан Пиво, а в
нашем войске пан Рущиц, но куда им до Володыёвского.
     - Счастье еще,  что времена теперь поспокойнее, - заметил цехановский
мечник,  - и что нехристи эти блюдут подгаецкие трактаты(*),  несравненным
мечом моего благодетеля добытые.
     Тут пан мечник склонился перед гетманом Собеским,  а тот,  польщенный
высказанной при всех похвалой, отвечал:
     - Всевышнего надо благодарить за  то,  что  он  дозволил мне лечь как
верному псу на пороге Речи Посполитой и врагов ее покусать без жалости. Да
еще солдатикам нашим за  верную службу спасибо.  Хан был бы  рад следовать
трактатам, это доподлинно мне известно, но и в самом Крыму согласия нет, а
уж белгородская орда и вовсе из повиновения вышла. Известие пришло, что на
молдавских  рубежах  собираются тучи,  вот-вот  буря  грянет;  я  приказал
следить за дорогами;  да только солдат мало. Нос вытащишь - хвост увязнет,
а  уж  старые вояки,  те,  что орду со  всеми ее уловками знают,  и  вовсе
наперечет, потому я и говорю: худо нам без Володыёвского!
     Тут Заглоба,  который все еще держался за  голову,  взмахнул руками и
воскликнул:
     - Клянусь,  не будет он камедулом, не допущу до этого, пусть даже мне
придется налет на Mons regius устроить и  силой его увести.  Завтра с утра
за  ним  еду.  Может,  он  меня послушает,  а  нет -  я  до  генерала всех
камедулов,  до самого ксендза примаса доберусь, даже если ради этого мне в
Рим  ехать придется.  Не  хочу я  умалять славу божью,  но  какой из  него
камедул, и у него и волосы-то на подбородке не растут. Их не более, чем на
моем кулаке.  Ей-богу!  Он и молитвы-то петь не умеет, а если и запоет, то
все  крысы  из  монастыря  разбегутся,  подумают,  кот  замяукал,  свадьбу
справляя.  Не взыщите,  что я в простоте душевной это вам говорю. Был бы у
меня родной сын,  не любил бы я его так, как этого молодца. Бог ему судья!
Ну ладно, бернардинцем стал бы, а то на тебе - камедул. Нет, покуда я жив,
не бывать этому.  С самого утра к ксендзу примасу пойду,  просить письма к
приору.
     - Пострижения еще быть не  могло,  -  перебил его мечник.  -  Но  ты,
сударь,  его не торопи,  а то заупрямится,  да ведь и то сказать,  вдруг в
этом желании воля божья таится.
     - Воля божья -  да вдруг?  Вдруг черт берет на испуг,  говорит старая
пословица.  Если бы  на  то божья воля была,  я  давно бы в  нем призвание
почуял,  да  только он  не  ксендз,  а  драгун.  Если бы он доводам разума
следовал, я бы смирился, но божья воля не налетает на человека, как ястреб
на пташку. Я принуждать его не стану. По дороге обдумаю во всех тонкостях,
как дело повести,  дабы он из-под рук моих не ушел,  но на все воля божья!
Всегда наш солдатик моим суждениям больше,  чем своим собственным,  верил,
даст бог, если он хоть немного на себя похож, и на сей раз так будет.


                                 ГЛАВА V

     На другой день, заручившись письмом от ксендза примаса и обсудив весь
план действий с  Кетлингом,  Заглоба позвонил в колокольчик у монастырских
ворот на Mons regius. С волнением ждал он, как-то примет его Володыёвский.
При одной мысли об  этом сердце его билось чаще;  разумеется,  он  обдумал
предстоящий разговор во всех тонкостях и теперь размышлял,  с чего начать,
понимая,  что многое решат первые мгновенья.  С  этой мыслью он зазвонил в
колокольчик,  раз-другой,  а  когда в замке скрипнул ключ и калитка слегка
приоткрылась,   не  слишком  церемонясь,   решительно  подался  вперед,  а
оторопевшему мо