куколку для щенков своих сделает, потому
что ты у нас пригожий.  Нет, брат, пьешь ты славно, но со мною пить больше
не  будешь.  Поищи себе компанию среди живодеров,  ибо  душегуб ты,  как я
погляжу,  знатный,  а я с тобою на шляхетские усадьбы по ночам нападать не
собираюсь. Пускай же тебя палач тешит! Кат веселит!
     Богун тихо застонал.
     - Вот-вот,  постони,  поохай!  Завтра  не  так  заохаешь.  Ишь  ведь,
татарская душа,  княжны ему захотелось. Ничего, конечно, удивительного нет
- девка сдобная,  но  если ты  ее  надкусишь,  то пускай мои мозги собакам
достанутся. Скорей у меня волоса на ладонях вырастут, чем...
     Гомон множества голосов долетел с майдана до слуха пана Заглобы.
     - Ага,  там,  видать,  до  погребочка  добрались,  -  буркнул  он.  -
Насоситесь же,  как слепни,  чтобы вам слаще спать было,  а  я за вас всех
посторожу, хотя не уверен, обрадуетесь ли вы этому завтра.
     Сказав это,  он отправился поглядеть, в самом ли деле молодцы поимели
знакомство с княжеским погребом,  и сперва прошел в сени.  Сени  выглядели
страшно.  По самой середине лежали уже окоченевшие тела Симеона и Миколая,
труп княгини оставался в углу в том самом скрюченном сидячем положении,  в
каком  прижимали  ее  к полу колени Богуновых молодцов.  Глаза жертвы были
раскрыты,  зубы оскалены.  Огонь,  горевший в печи,  освещал сени  тусклым
светом,  дрожавшим  в  лужах крови,  все остальное сливалось с тьмою.  Пан
Заглоба подошел к княгине узнать, дышит ли она, и положил ей руку на лицо,
но  оно  уже  окоченело;  затем  он торопливо вышел на майдан,  потому что
оставаться в сенях было страшновато. На майдане казаки уже начали гулянку.
Были  разложены  костры,  и  в их отблесках увидел пан Заглоба бочки меда,
вина и горелки с поотбитыми верхними доньями. Казаки зачерпывали из бочек,
как из криницы,  и жадно бражничали.  Некоторые,  уже разгоряченные вином,
гонялись за дворовыми молодицами,  из которых  одни,  охваченные  страхом,
отбивались или,  не разбирая дороги,  прыгая через огонь,  убегали, другие
же,  среди визга и взрывов хохота, позволяли себя ловить и тянуть к бочкам
или  кострам,  где уже плясали казачка.  Молодцы точно одержимые пускались
вприсядку,  перед  ними  семенили  девицы,  то  наступая  с  ужимками   на
партнеров,  то  отступая перед внезапными наскоками плясунов.  Зрители или
колотили в жестяные кружки,  или припевали.  Крики  "ух-ха!"  звучали  все
громче,  им вторил собачий лай,  ржанье коней и мычанье волов,  забиваемых
для  пира.  Несколько  поодаль  кружком  стояли  крестьяне  из   Разлогов,
п i д с у с i д к и,  во  множестве  прибежавшие  из  деревеньки  на звуки
выстрелов и крики, поглядеть, что происходит. Княжеское добро они защищать
не  собирались,  ибо Курцевичей в деревне ненавидели,  поэтому сбежавшиеся
глазели   на   разгулявшихся   казаков,    подталкивали    друг    дружку,
перешептывались  и все ближе подбирались к бочкам с вином и медом.  Гульба
делалась  все  шумнее,  пьянка  набирала  силу,  молодцы  уже  не  черпали
жестянками из бочек,  а прямо опускали туда головы по шею,  пляшущих девок
обливали водкой и медом, лица разгорались, от голов валил пар, кое-кто уже
нетвердо  держался на ногах.  Пан Заглоба,  выйдя на крыльцо,  поглядел на
гульбище, а затем стал внимательно разглядывать небо.
     - Хороша погодка,  только темно! - буркнул он. - Луна зайдет, и тогда
хоть в рожу бей...
     Сказав  это,  пан  Заглоба поспешно подошел к  бочкам и  напивавшимся
молодцам.
     - Пейте,  хлопцы!  -  воскликнул он.  -  Гуляй дальше,  пей не жалей.
Лей-наливай!  Зубы не  сведет,  не  бойтесь.  Кто  за  здоровье атамана не
напьется, тот болван. Давай по бочкам! Давай по дочкам! Ух-ха!
     - Ух-ха! - радостно завопили казаки.
     Заглоба огляделся.
     - Ах,  вы разэтакие,  стервецы,  прохвосты,  негодники! - закричал он
вдруг. - Сами как лошади пьете, а караульным ничего? Ну-ка, сменить их, да
поживее.
     Приказ  был  незамедлительно исполнен,  и  в  одно  мгновение человек
пятнадцать молодцев кинулись сменять часовых, до сих пор в гулянке участия
не принимавших. Те мигом прибежали, и рвение их было вполне понятно.
     - Давай! Давай! - кричал Заглоба, указуя на полные бочки.
     - Д я к у е м,  п а н е! - ответили прибежавшие, погружая жестянки.
     - Через час чтобы опять сменили.
     - Слушаюсь! - ответил есаул.
     Казаки считали вполне естественным,  что в  отсутствие Богуна команду
принял пан Заглоба.  Так случалось уже не однажды,  и молодцы бывали этому
рады, потому что шляхтич всегда им все позволял.
     Стража пила вместе с  прочими,  а  пан  Заглоба вступил в  разговор с
местными.
     - Мужик,  -  вопрошал он старого  п i д с у с i д к а,  - а далеко ли
отсюда до Лубен?
     - Ой, далеко,  п а н е!  - ответил мужик.
     - К рассвету можно добраться?
     - Ой, не можно,  п а н е!
     - А к обеду?
     - К обеду оно можно.
     - А в которую сторону ехать?
     - Прямо до большой дороги.
     - Значит, есть и большая дорога?
     - К