ому не очень-то и поверил, потому что не водою он шел,
а степью.
     - Сей человек хитер, как Улисс! Но где же ты его встретил, сударь?
     - У Омельника, на правом берегу Днепра. Надо думать, он на Сечь ехал.
     - А  Кудак решил миновать.  Теперь intelligo*.  Людей много было  при
нем?
     _______________
          * понимаю (лат.).

     - Человек сорок.  Да  только они поздно подъехали.  Когда бы  не мои,
старостишкина челядь его бы удавила.
     - Погоди,  сударь,  погоди.  Это  дело важное.  Старостишкина челядь,
говоришь?
     - Ну да. По его словам.
     - Откуда же тот знал,  где искать,  если в  городе все голову ломают,
куда Хмельницкий подевался?
     - Этого я сказать не могу.  А может, он солгал, выставив обыкновенных
душегубов слугами старостишки,  чтобы  тем  самым  еще  более  обиды  свои
подчеркнуть?
     - Такого быть не может.  Однако дело весьма удивительное.  А известно
ли тебе,  сударь,  что имеются гетманские указы - Хмельницкого ловить и in
fundo* задерживать?
     _______________
          * на месте (лат.).

     Наместник не успел ответить,  потому что в  это мгновение,  производя
страшный шум,  вошел какой-то шляхтич. Хлопнув дверьми и раз, и другой, он
спесиво оглядел присутствующих и закричал:
     - Всем привет, милостивые государи!
     Был  этот шляхтич лет  сорока,  ростом невысокий,  с  выражением лица
запальчивым,   чему  много  способствовали  беспокойные  и,  точно  сливы,
сидевшие подо лбом глаза. Вошедший был, как видно, непоседлив, буен и скор
до гнева.
     - Всем  привет,  милостивые государи!  -  сразу  не  получив  ответа,
повторил шляхтич еще громче и резче.
     - Привет, привет! - отозвались несколько голосов.
     Это  и  был  Чаплинский,  чигиринский подстароста,  доверенный  слуга
молодого пана хорунжего Конецпольского.
     В  Чигирине  подстаросту  не  любили,   поскольку  был  он  первейшим
забиякой,  буяном и  склочником;  но,  зная о  благоволении к  нему власть
предержащих, кое-кто с человеком этим знался и водился.
     Одного лишь Зацвилнховского, как, впрочем, и все остальные, он уважал
ввиду  добродетелей,   основательности  и  храбрости  последнего.  Завидев
старика, он тотчас подошел и, весьма высокомерно поклонившись Скшетускому,
уселся со своим стаканом меда рядом с ними.
     - Досточтимый староста,  -  спросил Зацвилиховский,  -  не слыхать ли
чего о Хмельницком?
     - Висит,  досточтимый хорунжий,  не будь я Чаплинский! А ежели до сей
поры не висит,  то будет висеть непременно.  Теперь, когда есть гетманские
указы, дай мне только заполучить его в руки!
     Говоря это,  он  так хватил по  столу,  что из  стаканов выплеснулось
содержимое.
     - Не проливай, сударь, вина! - сказал Скшетуский.
     Зацвилиховский прервал наместника:
     - А заполучишь ли ты его? Ведь он сбежал, а куда, никто не ведает.
     - Никто не  ведает?  Я  ведаю,  не будь я  Чаплинский!  Ты,  господин
хорунжий,  небось знаешь Хведька.  Так этот самый Хведько и ему служит,  и
мне.  И  будет он  иудою Хмелю.  Да чего там много говорить!  Стал Хведько
водиться с  молодцами Хмельницкого.  Человек пройдошливый!  Все  про  него
узнал!  Взялся он доставить мне Хмельницкого живым или мертвым и  выехал в
степь загодя, зная, где его дожидаться!.. А, чертово семя!
     Сказавши это, он снова ударил кулаком по столу.
     - Не проливай,  сударь, вина! - нажимая на каждое слово, повторил пан
Скшетуский,  с  первого  взгляда  почувствовавший безотчетную антипатию  к
подстаросте.
     Шляхтич побагровел, сверкнул выкаченными своими глазами, полагая, что
ему  дают повод,  и  вызывающе воззрился на  Скшетуского,  однако,  увидев
мундир Вишневецких,  одумался,  ибо,  хотя у хорунжего Конецпольского в то
время была с князем пря, Чигирин тем не менее находился недалеко от Лубен,
и  оскорблять княжеских людей было небезопасно.  К  тому же князь и  людей
подбирал таких, задираться с которыми следовало подумавши.
     - Значит,  Хведько взялся Хмельницкого тебе доставить?  -  снова стал
спрашивать Зацвилиховский.
     - Именно. И доставит, не будь я Чаплинский. .
     - А  я твоей милости могу сказать:  не доставит.  Хмельницкий ловушки
избежал и на Сечь подался, о чем еще сегодня следует известить краковского
пана нашего.  С  Хмельницким лучше не  шутить.  Короче говоря,  и  умом он
быстрее,  и рука его потяжеле, и удачи у него поболе, чем у твоей, сударь,
милости,  ибо  очень ты  в  раж входишь.  Хмельницкий,  повторяю,  отбыл в
безопасности, а если не веришь, тогда этот кавалер подтвердит, который его
в степи вчера видел и, с целым