Мы тотчас это смекнули, переглядываться да перемигиваться стали,
справедливо рассудив, что хочет он на невинность ее покуситься.
     - А она? Что же она? Что же она? - лихорадочно спрашивал Кмициц.
     - Ну,  она шляхтянка,  благородная девица, знает, как держать себя, и
виду не подала и не глянула на него, но когда он о тебе заговорил, тут она
так и впилась в него глазами.  А как сказал он,  будто ты посулился ему за
сколько-то  дукатов похитить короля и  живым или мертвым доставить шведам,
страх что тут сделалось с нею.  Мы уж думали,  помрет;  но так она на тебя
разгневалась,   что   превозмогла  женскую  слабость.   А   как  начал  он
расписывать,   с   каким  презреньем  отверг  твои  посулы,   тут  уж  она
превозносить его стала и с благодарностью на него поглядывать,  а потом уж
и руки не отняла, как повел он ее из-за стола.
     Кмициц закрыл руками глаза.
     - Спасите, спасите, кто в бога верует! - твердил он. И вдруг сорвался
с места. - Прощайте!
     - Как? Куда ты? - преградил ему путь Заглоба.
     - Король меня отпустит, и я поеду и разыщу его! - ответил Кмициц.
     - Ах ты, господи! Да погоди же ты! Ты еще толком обо всем не узнал, а
чтоб разыскать его,  у  тебя еще довольно времени.  Да и с кем ты поедешь?
Где его разыщешь?
     Кмициц,  быть может, и не стал бы слушать старика, но так ослаб он от
ран,  что  силы совсем оставили его,  он  упал на  скамью и,  привалившись
спиною к стене, закрыл глаза.
     Заглоба дал ему чару вина, он схватил ее дрожащими руками и, проливая
вино на бороду и грудь, осушил ее залпом.
     - Ничего ты еще не потерял,  -  сказал ему Скшетуский, - осторожность
только тут нужна,  потому славен он и знатен. Станешь действовать сгоряча,
опрометчиво, и панну Биллевич можешь погубить, и себя.
     - Выслушай же Харлампа до конца, - сказал Заглоба.
     Кмициц стиснул зубы.
     - Не знаю я,  по доброй ли воле уезжала панна Биллевич,  -  продолжал
Харламп, - не был я при этом. Знаю, что россиенский мечник не хотел ехать,
его сперва уговаривали,  потом в  арсенале заперли и,  наконец,  позволили
беспрепятственно уехать в  Биллевичи.  Что  греха  таить,  в  плохих руках
девушка,  -  ведь о молодом князе рассказывают, что и басурман не охоч так
до женского пола,  как он.  Коль ему какая приглянется, так, будь она хоть
замужем, он и на то не посмотрит.
     - Горе мне! Горе! - повторил Кмициц.
     - Вот шельма! - крикнул Заглоба.
     - Мне только то удивительно,  что князь воевода так вот сразу и отдал
ее Богуславу! - заметил Скшетуский.
     - Не искушен я в этих делах, - ответил ему Харламп, - могу только вам
повторить,  что офицеры говорили, верней сказать, Ганхоф, который знал все
arcana* князя.  Собственными ушами слышал я,  как кто-то  крикнул при нем:
«Нечем будет Кмицицу поживиться после молодого князя!» А Ганхоф и говорит:
«Больше политики во всем этом деле, нежели любви. Ни одной, говорит, девки
князь Богуслав не  пропустит;  но  коль даст ему  панна Биллевич отпор,  в
Таурогах он  ничего не  сможет ей сделать,  потому шум поднимется,  а  там
княгиня с дочкой, и Богуслав на них очень должен оглядываться, жениться он
хочет  на  молодой  княжне.  Тяжело,  говорит,  будет  ему  добродетельным
прикидываться, но в Таурогах придется».
     _______________
     * Тайны (лат.).

     - Ну,  теперь у  тебя должен камень с  души свалиться!  -  воскликнул
Заглоба. - Не грозит, видно, девушке беда.
     - Так зачем он ее увез? - взревел Кмициц.
     - Хорошо,  что ты  ко мне обратился с  этим вопросом,  -  ответил ему
Заглоба,  - потому я мигом соображу там, где другой год целый будет голову
ломать.   Зачем  он  ее  увез?   Не  стану  отрицать,   наверно,  она  ему
приглянулась;  но  увез он  ее  для того,  чтобы всех Биллевичей держать в
узде,  -  род это сильный и многочисленный, и боялись Радзивиллы, чтобы не
вздумал он бунтовать против них.
     - Может статься,  что и так!  - промолвил Харламп. - Но я одно только
могу сказать:  в  Таурогах князю придется уняться,  и  не сможет он там ad
extrema* отважиться.
     _______________
     * На крайности (лат.).

     - Где он сейчас?
     - Князь воевода говорил в Тыкоцине, что он, верно, у шведского короля
в Эльблонге, за подмогой должен он был туда поехать. В Таурогах его сейчас
нет, это точно, гонцы его там не нашли. - Тут Харламп обратился к Кмицицу:
- Хочешь,  милостивый пан,  послушать простого солдата,  так скажу я тебе,
что обо всем этом думаю: коль постигла панну Биллевич беда иль сумел князь
любовь в  ней пробудить,  незачем тебе туда ехать;  а коль ничего с нею не
сталось,  так  уедет  она  вместе с  княгиней в  Курляндию,  а  там  всего
безопасней,  и  лучше места для девушки ты в Речи Посполитой не сыщешь,  -
ведь все наши земли полыхают в огн