ви, что и не подозревали об опасности, и истребил бы их поодиночке. Я
и сам не знаю, что думать. Коль поклеп взвел на него князь Богуслав...
     - А вот мы это сейчас увидим,  - сказал король. И хлопнул в ладоши. -
Кликни пана Бабинича, - велел он пажу, который показался на пороге.
     Паж исчез, а через минуту дверь королевского покоя растворилась, и на
пороге  показался  пан  Анджей.  Володыёвский сперва  не  узнал  его,  так
осунулся и  побледнел молодой рыцарь,  -  никак не мог оправиться он после
боя в ущелье. Смотрел на него пан Михал и не узнавал.
     - Удивительное дело! - воскликнул он. - Когда б не эта худоба лица да
ты бы, государь, другое имя не назвал, я бы сказал, что это пан Кмициц.
     Улыбнулся король и говорит Кмицицу:
     - Рассказывал  мне  тут  этот  маленький  рыцарь  об  одном  страшном
смутьяне, которого звали так, но я, очевидно, ему показал, что ошибся он в
своем приговоре, и уверен, что ты, пан Бабинич, подтвердишь, что я прав.
     - Государь,  -  поспешно сказал Бабинич,  -  одно  твое  слово скорей
очистит этого смутьяна, нежели мои самые тяжкие клятвы!
     - И  голос тот же,  -  с  возрастающим удивлением продолжал маленький
полковник, - только вот этого шрама на лице не было.
     - Милостивый пан,  -  ответил ему на эти слова Кмициц,  -  шляхетская
голова тот же  реестр,  на котором всякий раз пишет саблей новая рука!  Но
есть на этой голове и твоя отметина, узнаешь?
     Он нагнул при этих словах свою подбритую голову и  пальцем показал на
длинную белесую полосу у самого чуба.
     - Моя рука! - крикнул Володыёвский. - Это Кмициц!
     - А я тебе говорю, ты Кмицица не знаешь! - прервал его король.
     - Как не знаю, государь?
     - Ты знал великого воителя, но своевольника и приспешника Радзивилла,
соучастника измены.  А  перед  тобою ченстоховский Гектор,  которому Ясная
Гора после ксендза Кордецкого больше всего обязана спасеньем,  перед тобою
защитник отчизны  и  мой  верный  слуга,  который собственной грудью  меня
прикрыл и жизнь мне спас, когда в ущелье я к шведам попал, все равно как в
стаю волков.  Вот он каков,  этот новый Кмициц!  Знакомься же с ним и люби
его, он того стоит!
     Володыёвский только усы желтые топорщил,  не зная,  что и сказать,  а
король прибавил:
     - И знай, он не только ничего не обещал князю Богуславу, но первый на
нем отомстил Радзивиллам за козни, увез его и хотел отдать в ваши руки.
     - И  нас  о  виленском воеводе  предостерег!  -  воскликнул маленький
рыцарь. - Какой же ангел обратил тебя, милостивый пан?
     - Обнимитесь же! - сказал король.
     - Ты, милостивый пан, сразу мне полюбился! - сказал Кмициц.
     Они упали друг другу в  объятия,  а  король глядел на  них и  губы от
удовольствия надувал,  по своему обыкновению. Кмициц так сердечно тискал в
объятиях маленького рыцаря,  что даже вверх его поднял,  как котенка, и не
скоро снова поставил на ноги.
     После этого король ушел на  ежедневный совет,  тем более что во Львов
прибыли оба коронных гетмана,  чтобы войско собрать и повести его потом на
помощь Чарнецкому и конфедератским отрядам,  которые под предводительством
разных военачальников носились по всей стране.
     Рыцари остались одни.
     - Пойдем ко мне на квартиру,  -  предложил Володыёвский. - Ты найдешь
там Скшетуских и пана Заглобу.  Они рады будут услышать, что рассказал мне
король. Там пан Харламп.
     Но на лице Кмицица изобразилось страшное беспокойство.
     - Много  ли  людей  нашли  вы  при  князе  Радзивилле?  -  спросил он
маленького рыцаря.
     - Из офицеров при нем был один только Харламп.
     - Господи! Да не про военных я спрашиваю! Из женщин кого вы нашли?
     - Я  догадываюсь,  о  ком ты хочешь спросить,  -  покраснел маленький
рыцарь. - Панну Биллевич князь Богуслав увез в Тауроги.
     Кмициц на глазах изменился в лице:  он побледнел как пергамент, снова
вспыхнул и  снова стал еще  бледней.  Слова не  мог он  вымолвить,  только
ноздри раздувал,  видно,  дух  у  него  совсем занялся.  Потом сжал обеими
руками виски и в неистовстве заметался по покою.
     - Горе мне, горе мне, горе! - повторял он без конца.
     - Пойдем,  Харламп тебе поподробней обо  всем расскажет,  он  был при
этом, - сказал Володыёвский.


                              ГЛАВА XXXII

     Выйдя от короля, оба рыцаря шагали в молчании. Володыёвский не хотел,
а Кмициц не мог говорить,  такая мука терзала его и душила злоба. С трудом
протискивались они  сквозь  толпу  народа,  который  запрудил  все  улицы,
привлеченный слухом о  прибытии отряда татар  из  числа  тех,  которых хан
обещал прислать королю;  отряд уже подошел и  должен был вступить в город,
чтобы явиться к королю на поклон.  Маленький рыцарь шагал впереди.  Км