- окликнул он его.
     - Чего тебе?
     - Не держу я больше зла на Радзивилла. Что поделаешь, покойник - он и
есть покойник!  Хоть грозился мне голову срубить,  но прощаю я это ему ото
всего сердца.
     - Перед судом всевышнего он! - ответил Володыёвский.
     - Вот-вот!  Кабы знал я,  что это ему поможет, так бы и на службу дал
за его душу, потому видится мне, плохи там его дела.
     - Бог милостив!
     - Милостив-то  он милостив,  да небось на еретиков тоже без омерзения
смотреть не может.  А ведь Радзивилл не только еретик,  но и изменник. Вот
оно дело какое!
     Тут Заглоба задрал голову и стал смотреть вверх.
     - Боюсь я,  -  сказал он через минуту,  -  как бы из тех шведов,  что
взорвали себя порохом, на голову мне который не свалился, на небесах-то их
как пить дать не приняли!
     - Храбрые солдаты!  -  с  уважением сказал  пан  Михал.  -  Предпочли
погибнуть, но не сдаться. Мало таких на свете!
     Они в молчании продолжали свой путь; вдруг пан Михал остановился.
     - Панны Биллевич не было в замке, - сказал он.
     - А ты откуда знаешь?
     - Пажей спрашивал. Богуслав увез ее в Тауроги.
     - Ну-ну!  -  сказал Заглоба.  -  Это ведь все едино,  что козу отдать
волку стеречь. Но тебя это не касается, тебе та малютка назначена.


                               ГЛАВА XXX

     После прибытия короля Львов стал  настоящей столицей Речи Посполитой.
В  одно время с королем сюда со всех концов страны съехалась большая часть
епископов и  все те сановники,  которые не служили врагу.  Изданные Lauda*
призвали к  оружию шляхту Русского и  соседних с ним воеводств,  а так как
шведы в  тех краях вовсе не бывали,  явилось ее множество и  во всеоружии.
Люди не  могли нарадоваться,  глядя на это ополчение;  ничем не напоминало
оно  той  великопольской шляхты,  которая под  Уйстем оказала врагу  столь
слабое  сопротивление.  Сюда  прибывала  грозная  и  воинственная  шляхта,
вскормленная в  седле  и  на  поле  брани,  за  время  постоянных  набегов
татарских орд  привыкшая к  кровопролитию и  пожарам  и  саблей  владевшая
лучше,  нежели латынью.  Война с Хмельницким,  которая длилась беспрерывно
все последние семь лет,  тоже многому ее научила,  так что в  ополчении не
было человека,  который не побывал бы в  огне по меньшей мере столько раз,
сколько было ему  лет.  Всё новые и  новые рои шляхты прибывали во  Львов.
Одни двигались с крутых склонов Бещад,  другие с берегов Прута,  Днестра и
Серета;  кто жил на извилистых притоках Днестра,  кто жил на широком Буге,
кто  на  Синюхе не  был  стерт с  лица земли крестьянским восстанием,  кто
остался цел на  татарских рубежах,  все по зову короля направлялись теперь
во град Льва, чтобы оттуда двинуться на неведомого еще врага. Валом валила
шляхта с  Волыни и  из  воеводств еще  более  отдаленных,  такую ненависть
разожгла во  всех душах страшная весть о  том,  что  под  Ченстоховой враг
поднял святотатственную руку на покровительницу Речи Посполитой.
     _______________
     *  Буквально:   похвалы  (лат.).   В  Речи  Посполитой  так  называли
постановления сеймиков земель, поветов, воеводств.

     Казаки не  смели чинить шляхте препоны,  ибо растрогались сердца даже
самых закоренелых, да и татары принуждали их слать к королю послов и челом
бить ему и  в сотый раз приносить присягу на верность.  Грозное для врагов
короля татарское посольство под  водительством Субагази-бея  находилось во
Львове;  от имени хана оно предлагало в помощь Речи Посполитой стотысячную
орду,  из  которой сорок  тысяч могли немедленно двинуться в  поход из-под
Каменца.
     Кроме татарского посольства,  прибыли послы из Семиградья для ведения
переговоров о наследнике престола, которые были начаты с Ракоци; находился
во Львове и  посол цесаря,  был там и папский нунций,  приехавший вместе с
королем;  что ни день, являлись посланцы от коронных и литовских войск, от
воеводств и  земель,  свидетельствуя свою  верность королю и  свое желание
грудью встать на защиту отчизны от вражеского нашествия.
     Фортуна  благоприятствовала  королю;   всем  народам  и  временам  на
удивление воочию поднималась Речь Посполитая,  которая совсем еще  недавно
покорствовала врагу.  Жаждой войны и  возмездия и  в то же время бодростью
переполнились души людей.  Все не только желали победы, но и верили в нее.
И  как весною обильный теплый дождь растопляет снега,  так великая надежда
растопила все сомнения. Из уст в уста передавались все новые добрые вести,
хоть случалось,  что  бывали они  и  ложными.  Люди упорно рассказывали об
отбитых замках,  о  битвах,  в  которых безвестные полки под водительством
безвестных д