ь,  никогда не  было  таким
спокойным.
     Харламп сел рядом с покойником и,  опершись локтями на колени, закрыл
ладонями лицо.
     Только рев пушек прерывал молчание.
     Внезапно  случилось  нечто  ужасное.  Сперва  все  страшно  озарилось
кругом,  словно весь мир обратился в пламя,  и почти одновременно раздался
такой  грохот,  точно  земля провалилась под  замком.  Стены заколебались,
потолок раскололся с оглушительным треском,  все рамы посыпались на пол, и
стекла разбились на сотни осколков. В то же мгновение тучи снега ворвались
в пустые проемы, и буря угрюмо завыла в углах залы.
     Все, кто был в покое, пали ниц, все онемели от ужаса.
     Первым  поднялся Харламп и  тотчас  бросил  взгляд на  покойника;  но
воевода лежал спокойно и  прямо,  только золотой образок чуть  склонился в
ладонях.
     Харламп перевел дух.  Он  был уверен,  что это тьмы бесов ворвались в
залу, чтобы унести тело князя.
     - Слово стало плотью!  -  произнес он. - Это шведы, наверно, взорвали
порохом башню и себя вместе с нею.
     Но с  улицы не долетало ни звука.  Видно,  люди Сапеги остановились в
немом изумлении, а может, испугались, подумали, что замок весь заминирован
и порох будет взрываться и дальше.
     - Подбросьте дров в огонь! - приказал пажам Харламп.
     И  снова  покой озарился ярким,  неровным светом.  Смертельная тишина
стояла кругом,  только дрова трещали, только буря выла, да в пустые проемы
окон все гуще валил снег.
     Но  вот  раздался слитный шум  голосов,  затем послышался звон шпор и
топот многочисленных шагов; дверь распахнулась настежь, и в залу ворвались
солдаты.
     Все  осветилось кругом  от  обнаженных сабель,  и  рыцари  в  шлемах,
колпаках и  высоких меховых шапках толпою хлынули в  дверь.  Многие из них
держали в руках фонари и светили, осторожно ступая, хотя в зале и без того
было светло от огня.
     Наконец из толпы выбежал маленький рыцарь, весь в финифтяных латах, и
крикнул:
     - Где виленский воевода?
     - Здесь! - ответил Харламп, показывая на тело, лежавшее на софе.
     Володыёвский взглянул и сказал:
     - Он умер!
     - Он  умер!  Он  умер!  -  пробежал шепот по зале.  -  Он умер,  этот
изменник и предатель!
     - Да,  -  угрюмо сказал Харламп.  -  Но коль оскверните вы его прах и
размечете саблями,  злое  дело  сделаете,  ибо  перед смертью взывал он  к
пресвятой богородице и образок ее держит в руках!
     Слова эти всех поразили. Крики смолкли.
     Солдаты  шагнули  к  софе,  стали  обходить  ее  кругом,  глядеть  на
покойника.  Те,  у кого были фонари,  светили ему прямо в лицо, а он лежал
огромный, мрачный, с гетманским величием и холодным спокойствием смерти на
лице.
     По очереди подходили к  нему солдаты,  а с ними и офицеры.  Станкевич
приблизился,  с  ним  оба  Скшетуские,  за  ними Гороткевич,  Якуб Кмициц,
Оскерко, Заглоба.
     - Правда!  - тихим голосом произнес Заглоба, точно опасаясь разбудить
князя. - Образок богородицы держит в руках, и сияние падает на его лицо...
     При этих словах старик снял с  головы свой колпак.  В  ту  же  минуту
обнажили головы и остальные. Все благоговейно смолкли.
     - Да!  -  со  вздохом прервал молчание Володыёвский.  -  Он стоит уже
перед  судом  всевышнего и  не  причастен людям.  -  Тут  он  повернулся к
Харлампу:  -  Но  ты,  несчастный,  почему ты  ради  него предал отчизну и
государя?
     - Сюда его! - раздались голоса.
     Харламп встал  и,  вынув  из  ножен свою  саблю,  со  звоном кинул ее
наземь.
     - В вашей я власти,  рубите! - сказал он. - Не ушел я с вами от него,
когда могуч он был,  как король,  так не пристало мне покидать его,  когда
был он в  беде и никого с ним не осталось.  Эх,  не нагулял я жиру на этой
службе,  вот уж три дня маковой росинки не было во рту,  и  ноги подо мною
подламываются.  Но в  вашей я  власти,  рубите,  потому и  в  том я должен
признаться... - тут у Харлампа задрожал голос, - ...что любил его.
     Он пошатнулся при этих словах и, наверно, упал бы, если бы Заглоба не
подхватил и не поддержал его.
     - О, боже! - вскричал старый рыцарь. - Дайте же ему есть и пить!
     Все  были потрясены;  рыцари подхватили Харлампа под руки и  увели из
залы. Набожно крестясь, стали расходиться и солдаты.
     По  дороге  на  квартиру Заглоба все  что-то  раздумывал,  колебался,
покашливал, наконец, дернул Володыёвского за полу.
     - Пан Михал