господина де Лорша, отдыхавшего в шалаше. 
Вскоре чех привел де Лорша, безоружного, без шлема, в одном кожаном кафтане, на 
котором отпечатались полосы от панциря, и в мягкой красной шапочке. Де Лорш 
знал уже от оруженосца, к кому он попал в плен, и потому явился холодный и 
надменный, на лице его при свете пламени читались упорство и презрение.
     - Благодари бога, - сказал ему Збышко, - что ты попал в мои руки, у меня 
тебе не грозит опасность.
     И он дружески протянул ему руку, но де Лорш даже не шевельнулся.
     - Я не подаю руки рыцарям, которые позорят рыцарскую честь, сражаясь с 
сарацинами против христиан.
     Один из присутствующих Мазуров перевел его слова, смысл которых был ясен 
Збышку и без этого. В первую минуту молодой рыцарь вскипел.
     - Глупец! - крикнул он, безотчетно хватаясь за рукоять мизерикордии.
     Де Лорш поднял голову.
     - Убей меня, - сказал он, - я знаю, что вы не щадите пленников.
     - А вы их щадите? - не выдержал мазур. - Разве это не вы повесили на 
берегу острова всех, кого прошлый раз захватили в бою? Потому-то Скирвойло и 
вешает ваших.
     - Мы их повесили, - ответил де Лорш, - но это были язычники.
     Однако в его ответе чувствовалось смущение, и нетрудно было догадаться, 
что в душе он не одобряет подобных действий.
     Збышко меж тем поостыл и сказал с суровым спокойствием:
     - Де Лорш! Из одних рук получили мы пояса и шпоры, ты меня знаешь, и мне 
не надо говорить тебе, что рыцарская честь дороже для меня жизни и счастья. Так 
послушай же, что я скажу тебе, поклявшись в том Георгием Победоносцем: многие 
из этих людей давно уже приняли крещение, а кто не стал еще христианином, 
простирает руки ко кресту как к вечному спасению.
     Но знаешь ли ты, кто ставит язычникам препоны на пути к спасению, кто не 
дает им креститься?
     Мазур тотчас перевел слова Збышка, и де Лорш устремил на молодого рыцаря 
вопросительный взгляд.
     - Немцы! - сказал Збышко.
     - Не может быть! - воскликнул гельдернский рыцарь.
     - Клянусь копьем и шпорами Георгия Победоносца, немцы! Когда бы здесь 
восторжествовала вера Христова, у них не было бы предлога для набегов, для 
захвата этой земли и угнетения этого несчастного народа. Ты ведь постигнул 
немцев, де Лорш, и лучше других знаешь, справедливо ли они поступают.
     - Но я полагал, что, сражаясь с язычниками и склоняя их к святому крещению,
 они искупают свои грехи.
     - Они крестят их мечом и кровью, а не водою спасения. Прочти это послание, 
и ты сразу поймешь, что это ты служишь этим обидчикам и хищникам, этому 
порождению ада, против христианской веры и любви.
     С этими словами он протянул де Лоршу послание жмудинов к королям и князьям,
 которое разошлось по всему свету; де Лорш, взяв его, начал при свете костра 
пробегать глазами текст.
     Он быстро прочел послание, ибо ему не чуждо было трудное искусство чтения.
     - Неужели все это правда? - спросил он вне себя от удивления.
     - Клянусь богом, который видит, что я служу здесь не только своему делу, 
но и справедливости.
     Де Лорш умолк на минуту, а затем сказал:
     - Я твой пленник.
     - Дай руку, - произнес Збышко. - Ты не пленник мой, а брат.
     Они протянули друг другу руки и сели за общий ужин, который чех велел 
приготовить слугам. Во время ужина де Лорш, к еще большему своему удивлению, 
узнал, что, невзирая на письма магистра, Збышко не нашел Дануси и что комтуры, 
ссылаясь на вспыхнувшую войну, признали недействительными его охранные грамоты.
     - Теперь я понимаю, почему ты здесь, - сказал Збышку де Лорш, - и 
благодарю бога за то, что он предал меня в твои руки: в обмен на меня рыцари 
ордена отдадут тебе кого только ты пожелаешь, иначе на Западе поднимется 
большой шум, а я ведь происхожу из знатного рода...
     Тут он хлопнул вдруг себя рукой по шапочке и воскликнул:
     - Клянусь всеми реликвиями Аквисграна, что во главе подмоги, которая шла в 
Готтесвердер, были Арнольд фон Баден и старый Зигфрид де Леве! Мы знаем это из 
писем, присланных в замок. Неужели вы не взяли их в плен?
     - Нет! - крикнул, вскакивая, Збышко. - Мы не взяли в плен ни одного 
знатного рыцаря! Но, боже мой, ты рассказал мне важную новость! Есть ведь 
другие пленники, от которых я могу узнать, прежде чем их повесят, не было ли 
при Зигфриде какой-нибудь женщины.
     И, кликнув слуг, он велел им захватить горящую лучину и бросился с ними 
туда, где находились взятые Скирвойлом пленники. Де Лорш, Мацько и чех 
последовали за ним.
     - Послушай! - говорил ему по дороге гельдернец. - Ты отпустишь меня на 
слово, и я буду искать Данусю по всей Пруссии, а когда найду ее, то вернусь к 
тебе, и тогда ты обменяешь меня на нее.
     - Если только она жива, если только жива!.. - ответил Збышко.
     Они подбежали к взятым Скирвойлом пленникам. Одни из них лежали навзничь, 
другие стояли под деревьями, крепко привязанные лыком к стволам.
     Лучина ярко освещала голову Збышка, и все взоры обратились к нему.
     Вдруг из глубины раздался чей-то громкий, полный ужаса голос:
     - Господин мой и покровитель, спаси меня!
     Збышко выхватил из рук слуги несколько пылающих щепок, бросился с ними к 
дереву, откуда донесся голос, и, подняв их вверх, воскликнул:
     - Сандерус!
     - Сандерус! - повторил в изумлении чех.
     А тот не мог пошевельнуть связанными руками, только вытянул шею и снова 
закричал:
     - Милосердия!.. Я знаю, где дочка Юранда!.. Спасите!

XXI

     Слуги тотчас развязали Сандеруса, но член