нка уехала, а стеречь и ее 
добро, и мое будут, потому поклялись. Умишком-то бог меня не обидел!.. Где 
нельзя кулаком, надо хитростью взять... Ворочусь, так не миновать мне, верно, 
со стариком биться, ну да это все пустое... Вот бы так и крестоносцев поймать 
на удочку... Только дело это нелегкое... У нас и напорешься на собачьего сына, 
так уж если он поклянется тебе рыцарской честью и гербом, то сдержит клятву, а 
для них клятву дать - все едино, что в воду плюнуть. А может, пособит мне 
пресвятая дева и пригожусь я на что-нибудь Збышку, как пригодился сейчас детям 
Зыха и Богданцу...
     Тут старику пришло в голову, что Ягенка могла бы и не ехать, все равно оба 
Вилька будут стеречь ее пуще глаза. Однако через минуту он отбросил эту мысль: 
"Вильки будут стеречь, зато Чтан еще больше навяжется.
     Бог его знает, кто кого победит, но только без набегов да побоищ дело 
наверняка не обойдется, а от этого могут пострадать Згожелицы, сироты Зыха, да 
и сама Ягенка. Один Богданец стеречь Вилькам будет легче, а девушке лучше 
подальше быть от обоих буянов да поближе к богатому аббату".
     Мацько не верил, что Дануся вырвется живой из лап крестоносцев, и не терял 
надежды на то, что Збышко вернется когда-нибудь вдовый и тогда непременно 
поймет, что Ягенка его суженая.
     - Эх, господи боже мой! - говорил он себе. - Вот бы в придачу к Спыхову да 
взял бы он еще потом за Ягенкой Мочидолы и все, что оставит ей аббат, - не 
пожалел бы я круга воску на свечи!
     Раздумывая обо всем этом, старик и не заметил, как доехал до Богданца. 
Была уже поздняя ночь, и он очень удивился, увидев яркий свет в окнах. Слуги 
тоже не спали, и не успел Мацько въехать во двор, как навстречу ему выбежал 
конюх.
     - Гости у нас, что ли? - спросил старик, слезая с коня.
     - Паныч из Згожелиц с чехом, - ответил конюх.
     Мацько еще больше удивился. Ягенка обещала приехать на другой день на 
рассвете, и они тотчас должны были тронуться в путь. Зачем же приехал Ясько, да 
еще в такой поздний час? Старый рыцарь испугался, не стряслась ли в Згожелицах 
какая-нибудь беда, и с беспокойством вошел в дом.
     Однако в горнице ярко и весело горели смолистые дрова в большой глиняной 
печи, которую поставили вместо обычного, сложенного посреди горницы очага, а 
над столом пылали в железных подставках два факела, при свете которых Мацько 
увидел Яська, чеха Главу и юного оруженосца с лицом румяным, как яблочко.
     - Как живешь-можешь, Ясько? Как там Ягенка? - спросил старый шляхтич.
     - Ягенка велела вам сказать, - целуя старику руку, ответил паренек, - что 
она раздумала и решила остаться дома.
     - Побойся бога! Как же так? Что это ей пришло в голову?
     А паренек поднял на него голубые глаза и залился смехом.
     - Чего же ты хохочешь?
     Но в эту минуту чех и юный оруженосец тоже разразились веселым смехом.
     - Вот видите! - воскликнул мнимый паренек. - Кто же меня узнает, коли даже 
вы не признали?
     Только теперь, присмотревшись к красивой фигурке, Мацько воскликнул:
     - Во имя отца и сына! Прямо тебе ряженый на масленой! Ты, коротышка, чего 
сюда явилась?
     - Как чего?.. Кому в путь-дорогу, тому уж пора собираться!
     - Да ведь ты завтра на рассвете хотела приехать?
     - Как не так! Завтра на рассвете, чтобы все меня видели! Завтра в 
Згожелицах подумают, что я у вас в гостях, и хватятся меня только послезавтра. 
Сецехова и Ясько все знают; но Ясько рыцарской честью поклялся, что расскажет 
обо всем только тогда, когда дома поднимется переполох. А что, не признали вы 
меня, а?
     Тут засмеялся и Мацько.
     - Дай-ка я получше рассмотрю тебя... Эх, и хорош мальчишка!.. И совсем 
особенный, потому и деток от него можно дождаться... Верно говорю!
     Эх, будь я помоложе! А ты все-таки, девка, берегись, не больно вертись у 
меня перед глазами! Берегись!..
     И он погрозил ей пальцем, смеясь и глядя на нее с восхищением, потому что 
такого паренька в жизни не видывал. Волосы Ягенка убрала под шелковую красную 
сетку, надела зеленый суконный полукафтан и штанишки, широкие в бедрах, а внизу 
совсем узенькие, причем одна штанина была такого же цвета, как сетка, а другая 
полосатая. На боку у нее висел небольшой меч с богатой насечкой, ясное, как 
зорька, личико улыбалось, и вся она была так хороша, что глаз от нее нельзя 
было отвести.
     - Боже ты мой! - восклицал повеселевший Мацько. - То ли красавец князек, 
то ли цветочек?
     Затем он повернулся к другому пареньку:
     - Ну, а этот?.. Тоже ряженый?
     - Да ведь это дочка Сецеховой, - ответила Ягенка. - Нехорошо мне быть 
одной среди вас, не так ли? Вот я и взяла с собой Анульку, вдвоем все-таки 
веселее, да и поможет она мне, и прислужит. Ее тоже никто не признает.
     - Вот тебе, бабушка, и свадьба! Мало было одной, на тебе две!
     - Не смейтесь.
     - Да я не смеюсь, но только днем-то вас всякий признает.
     - Это почему же?
     - Коленки вместе держишь, да и она тоже.
     - Перестаньте!
     - Я-то перестану, мое время прошло, а вот перестанут ли Чтан с Вильком, 
это одному богу ведомо. Знаешь ли ты, стрекоза, откуда я возвращаюсь? Из 
Бжозовой.
     - Господи! Да что вы говорите?
     - Правду говорю! А ч