о Вильки будут охранять от Чтана и Богданец, и 
Згожелицы - это тоже правда. Ну! Легко вызвать врагов на бой и сразиться с ними,
 но сделать их хранителями твоего же добра - это тебе не всякий сумеет.
     И Мацько стал рассказывать, как он посетил Вильков, как привлек их на свою 
сторону и поймал на удочку, а Ягенка слушала в изумлении, когда же он наконец 
кончил, сказала:
     - Вам хитрости не занимать стать; думаю, что всегда все будет по-вашему.
     Но Мацько грустно покачал головой.
     - Эх, милая, кабы всегда было по-моему, так ты бы давно уже была хозяйкой 
в Богданце.
     Ягенка поглядела на старика голубыми глазами, затем подошла к нему и 
поцеловала в руку.
     - Что это ты меня чмокаешь? - спросил старик.
     - Да нет, ничего!.. Спокойной ночи, поздно уж, а завтра нам на рассвете в 
путь.
     И, захватив с собой Анульку, Ягенка ушла, а Мацько провел чеха в боковушу, 
они улеглись там на зубровых шкурах и уснули крепким здоровым сном.

X

     После того как крестоносцы в тысяча триста тридцать первом году предали 
Серадз огню и мечу и сравняли его с землей, Казимир Великий отстроил город, 
однако он не был уже так великолепен и не мог идти в сравнение с другими 
городами королевства. И все же Ягенка, жизнь которой текла до сих пор между 
Згожелицами и Кшесной, просто потрясена была, когда взору ее открылись стены, 
башни, ратуша и особенно костелы, каких она, видавшая один кшесненский 
деревянный костел, и представить себе не могла.
     Куда девалась вся ее бойкость, в первую минуту девушка не решалась даже 
громко заговорить и только шепотом расспрашивала Мацька обо всех чудесах, 
которые ее ослепили; когда же старый рыцарь стал уверять ее, что Серадзу так же 
далеко до Кракова, как обыкновенной головешке до солнца, она ушам своим не 
верила, ей казалось совершенно немыслимым, чтобы где-то на свете мог быть еще 
другой такой великолепный город.
     В монастыре их принял тот самый дряхлый приор, который с детских лет 
помнил резню, учиненную в городе крестоносцами, и недавно принимал у себя 
Збышка. Вести об аббате очень огорчили и обеспокоили их. Он долго жил в 
монастыре; но две недели назад уехал к своему другу, епископу плоцкому.
     Старик все хворал. Днем ему бывало получше, но по вечерам он впадал в 
беспамятство, срывался с постели, приказывал, чтобы на него надели панцирь, и 
вызывал на бой князя Яна из Рацибора. Причетникам приходилось силой удерживать 
его в постели, это было нелегко, а порой даже опасно для них. Только недели две 
назад аббат совсем пришел в себя и, хотя еще больше ослаб, велел, однако, 
немедленно везти его в Плоцк.
     - Он говорил, что никому так не доверяет, как епископу плоцкому, - кончил 
свой рассказ приор, - и хочет из его рук принять святое причастие, да и 
духовную ему оставить. Аббат был очень слаб, и мы всячески уговаривали его не 
ехать, опасаясь, что он и мили не проедет, кончится. Но разве его уломаешь! 
Положили скоморохи сена на повозку и увезли его - дай бог, в добрый час.
     - Если бы старик умер где-нибудь неподалеку от Серадза, вы бы об этом 
прослышали, - заметил Мацько.
     - Непременно прослышали бы, - ответил старичок. - Потому мы и думаем, что 
не умер он, и, уж во всяком случае, до Ленчицы не отдал богу душу; но что 
дальше могло с ним приключиться, этого мы не знаем. Коли вы следом за ним 
поедете, так узнаете по дороге.
     Мацько, очень встревоженный этими вестями, направился на совет к Ягенке, 
которой чех уже сказал, куда уехал аббат.
     - Что же делать? - спросил старик. - Как быть с тобой?
     - Вы поедете в Плоцк, и я с вами, - коротко ответила девушка.
     - В Плоцк! - тоненьким голоском повторила за нею Анулька.
     - Нет, вы только послушайте их! Так-таки в Плоцк, будто туда рукой подать?
     - Ну, а как же мне возвращаться одной с Анулькой? Уж коли мне дальше 
нельзя ехать с вами, так лучше было совсем не уезжать. А вы подумали о том, что 
те еще больше осердились и взъелись там на меня?
     - Вильки тебя оборонят от Чтана.
     - Я их обороны так же боюсь, как набега Чтана, да и вижу, что вы так 
только противитесь, лишь бы противиться.
     Мацько и впрямь притворялся. Он предпочитал, чтобы Ягенка ехала с ним; 
поэтому улыбнувшись на ее слова, старик сказал:
     - Юбку скинула и куда как умна стала!
     - Ум-то не где-нибудь, а в голове.
     - Да ведь мне в Плоцк не по дороге.
     - А чех говорил, что по дороге, а коли в Мальборк ехать, так через Плоцк 
еще ближе.
     - Так вы уже с чехом совет держали?
     - А как же! Он нам еще вот что сказал: коли, говорит, молодой пан попал в 
Мальборке в беду, так через княгиню Александру плоцкую можно много сделать, она 
ведь родная сестра королю, да и