весть, которая потрясла сердца не только в Богданце, но и в 
прочих шляхетских усадьбах. "Времена настают небывалые", - торжественно 
провозгласил старый Мацько, а Ягенка тотчас подвела к Збышку всех детей и сама 
стала прощаться с мужем, словно завтра он уже должен был выступить в поход. 
Мацько и Збышко знали, конечно, что война не разгорается вдруг, как огонь в 
очаге, и все же верили, что она непременно начнется, и стали готовиться в поход.
 Они отбирали коней и доспехи, обучали ратному делу оруженосцев, слуг, 
деревенских солтысов, которые, по магдебургскому праву, обязаны были выступать 
в поход на конях, и мелкопоместную шляхту, которая льнула к знати. Так было и 
во всех прочих шляхетских усадьбах: повсюду в кузницах били молоты, повсюду 
люди чистили старые панцири, смазывали луки и ремни салом, вытопленным в 
салотопнях, оковывали повозки, готовили припас - крупу да копченое мясо. По 
воскресным дням и в праздники народ собирался перед костелами и расспрашивал 
про новости, досадуя, когда приходили мирные вести; в душе все были глубоко 
убеждены, что надо раз навсегда покончить со страшным врагом всего польского 
племени, что могущественное польское королевство до тех пор не сможет 
процветать и польский народ до тех пор не сможет трудиться в мире, пока, по 
словам святой Бригитты, "у крестоносцев не будут выбиты зубы и не будет 
отсечена правая рука".
     В Кшесно толпы народа окружали всякий раз Мацька и Збышка, которые хорошо 
знали крестоносцев и умели с ними воевать. Богданецких рыцарей расспрашивали не 
только про новости, но и про то, как же воевать с немцами: как лучше ударить на 
них, как они дерутся, в чем превосходят поляков, и в чем уступают им, и чем 
легче сокрушить их доспехи, коли поломаются копья, - секирою или мечом?
     Мацько и Збышко были и впрямь сведущи в этих делах, поэтому их слушали с 
особым вниманием, тем более что все были уверены, что война будет нелегкая, ибо 
сражаться придется с самыми прославленными рыцарями всех земель и нельзя будет 
задать недругу страху да этим и удовольствоваться, а придется либо разбить его 
наголову, либо погибнуть самим. "Что ж, коль надо, ничего не поделаешь, либо им,
 либо нам - смерть". Поколение, которое носило в сердцах предощущение грядущего 
величия, не малодушествовало, - напротив, с каждым часом, с каждым днем оно все 
больше воодушевлялось; но люди принимались за дело без пустой похвальбы, без 
бахвальства, а сосредоточенно и упорно, с величайшей готовностью умереть.
     - Либо нам, либо им умереть на роду написано.
     Меж тем время шло, а войны все не было. Правда, поговаривали о 
разногласиях между королем Владиславом и орденом, о добжинской земле, хотя она 
уже давно была выкуплена, да о пограничных спорах из-за какого-то Дрезденка 
<Дрезденко - замок на р. Нотец (ныне город в Гожовском воеводстве). Еще Казимир 
III, не желая соединения земель Ордена и Бранденбурга, сделал в 1365 г. ленным 
владением рыцарей-иоаннитов фон ден Остен Дрезденко и близлежащий Санток (у 
впадения Нотеца в Варту).
     В 1370 г. оба замка были захвачены Сигизмундом Люксембургским, а когда 
последний заложил Ордену в 1402 г. Новую Марку (правобережье Одры, на север от 
нижней Варты и Нотеца), вместе с ней попали в руки крестоносцев. Когда польский 
король стал в 1408 г. добиваться возврата Дрезденко, Орден купил его у Остенов. 
В 1434 г. Дрезденко завладел Бранденбург.>, о котором многие слыхали первый раз 
в жизни и из-за которого спорили будто бы обе стороны; но войны все не было. 
Кое-кого стало уже брать сомнение, да будет ли она, споры-то всегда бывали, но 
дело обыкновенно кончалось тем, что скликали съезды, заключали договоры да 
снаряжали посольства. Но вот распространилась весть, что и сейчас в Краков 
явились послы ордена, а польские уехали в Мальборк. Заговорили о посредничестве 
чешского и венгерского королей и даже самого папы. Вдали от Кракова никто 
толком ничего не знал, и в народе ходили всякие слухи, часто самые нелепые и 
невероятные; а войны все не было.
     В конце концов и Мацько, на чьей памяти над королевством не раз нависала 
угроза войны и оно не раз заключало договоры, не знал, что думать, и поехал в 
Краков обо всем разведать. В Кракове он пробыл недолго; на шестой неделе старый 
рыцарь вернулся домой сияющий. Когда в Кшесне его окружила как всегда жадная до 
новостей шляхта, он на многочисленные вопросы ответил вопросом:
     - А отточены ли у вас копья да секиры?
     - А разве что? Да говорите же! Раны божьи! Какие вести? Кого вы видели? - 
кричали со всех сторон.
     - Кого я видел? Зындрама из Машковиц! Какие вести? Такие, что скоро, 
пожалуй, придется седлать коней.
     - Господи! Да неужто? Рассказывайте!
     - А вы про Дрезденко слыхали?
     - Ну, слыхали. Да ведь это маленький замок, таких много, и земли там не 
больше, чем у вас