- Мы издалека, с азиатского берега, из Бруссы.
     Збышко, который всегда с жадностью слушал рассказы о войне, особенно о 
подвигах достославного Завиши из Гарбова, стал расспрашивать турок, как они 
попали в неволю. Но в рассказе их не было ничего необычайного: три года назад 
Завиша напал в овраге на турецкий отряд в несколько десятков сабель, часть 
турок перебил, часть захватил в плен, а потом многих раздарил. Збышко и Мацько 
страшно обрадовались, получив такой замечательный подарок. С невольниками в те 
времена было особенно туго, и обладатель их мог почитать себя богатым человеком.

     А тем временем пришел и сам Завиша в сопровождении Повалы и Пашка Злодзея 
из Бискупиц. Все они принимали участие в спасении Збышка и были рады, что все 
кончилось благополучно, а потому на прощание все они принесли ему на память 
подарки. Щедрый пан из Тачева принес широкую богатую попону для коня, 
отороченную спереди золотой бахромой. Пашко подарил венгерский меч ценою в 
несколько гривен. Потом пришли Лис из Тарговиска, Фарурей и Кшон из Козихглув с 
Марцином из Вроцимовиц и, наконец, Зындрам из Машковиц - все с полными руками.
     С радостью в сердце приветствовал их Збышко, счастливый и потому, что 
получил такие подарки, и потому, что самые славные рыцари королевства оказывают 
ему свое расположение. Они расспрашивали его об отъезде и о здоровье Мацька; 
как люди опытные, хоть и молодые, советовали всякие чудодейственные снадобья и 
мази для ран.
     Но Мацько только поручал Збышка их попечению, а сам собирался помирать. 
Трудно жить с осколком железа под ребрами. Старик жаловался, что все время 
плюет кровью и не может есть. Кварта лущеных орехов, кружок колбасы да миска 
яичницы - вот и вся его еда за целый день. Отец Цыбек несколько раз пускал ему 
кровь, полагая, что таким образом оттянет жар от сердца и вернет аппетит, - но 
и это не помогло.
     Однако Мацько так был рад подаркам, которые получил племянник, что в эту 
минуту почувствовал себя получше, и, когда купец Амылей велел принести бочонок 
вина, чтобы попотчевать столь славных гостей, старик сел вместе с ними за чару. 
За столом завели разговор о спасении Збышка и об его обручении с Дануськой. 
Рыцари не сомневались, что Юранд из Спыхова не станет противиться воле княгини, 
особенно если Збышко отомстит за мать Дануськи и добудет обещанные павлиньи 
чубы.
     - Вот только не знаем мы, - сказал Завиша, - захочет ли Лихтенштейн 
драться с тобой, он ведь монах, и к тому же один из магистров ордена. Мало 
того! Люди из его свиты говорили, будто со временем он может стать великим 
магистром.
     - Откажется драться - честь свою замарает, - заметил Лис из Тарговиска.
     - Нет, - возразил Завиша, - он не светский рыцарь, а монахам не 
дозволяется драться на поединке.
     - Да, но они часто это делают.
     - Это потому, что в ордене перестали блюсти законы. Дают монахи всякие 
обеты, а слава идет, что, к вящему соблазну христианского мира, они только и 
делают, что нарушают свои обеты. Но драться не на жизнь, а на смерть 
крестоносец, особенно комтур, может, и не станет.
     - Ну, тогда ты его только на войне сыщешь.
     - Так ведь поговаривают, будто войны не будет, - сказал Збышко, - будто 
крестоносцы страшатся теперь нашего народа.
     - Недолго будет этот мир, - возразил Зындрам из Машковиц. - Не может быть 
мира с волком, который привык жить чужим.
     - А тем временем нам, может, придется сразиться с Тимуром Хромым, - сказал 
Повала. - Едигей разбил князя Витовта, это уж доподлинно известно.
     - Доподлинно. И воевода Спытко не вернулся, - подхватил Пашко Злодзей из 
Бискупиц.
     - И много литовских князей полегло в бою.
     - Покойная королева предсказывала, что так оно будет, - сказал пан из 
Тачева.
     - Да, придется нам, пожалуй, двинуться на Тимура.
     И разговор перешел на литовский поход против татар. Не оставалось уже 
никакого сомнения, что князь Витовт, полководец не столько опытный, сколько 
горячий, потерпел страшное поражение на Ворскле, причем пало множество 
литовских и русских бояр, а с ними горсточка польских рыцарей-охотников и даже 
крестоносцев. Рыцари, собравшиеся у Амылея, особенно сокрушались об участи 
молодого Спытка из Мельштына <Спытко (Спытек) из Мельштына (до 1362 - 1399), 
краковский воевода, действительно выдвинулся на одно из первых мест среди 
знати: не принадлежа к княжескому роду, он получил от короля в 1387 г. в 
управление Подолию.>, самого знатного вельможи во всем королевстве, который по 
доброй воле отправился в поход и после битвы пропал без вести. Его превозносили 
до небес за подлинно рыцарский поступок: получив от татарского хана охранный 
колпак, он не захотел надеть его во время битвы, предпочтя славную смерть жизни 
по милости басурманского владыки. Однако еще не было точно известно, погиб он 
или попал в неволю. Из неволи он легко мог выкупиться, так как богатства его 
были неисчислимы, а король Владислав отдал ему вдобавок в ленное владение всю 
Подолию.
     Но поражение литвинов могло быть чревато опасностью и для всего 
государс