- Я с вами! - решил я.
     Индейцы хотели было отправляться немедля, но Манаури отложил отплытие
на чае в ожидании полного восхода луны.
     - Оружие будем брать? - спросил меня Арнак.
     - Мушкеты, пожалуй, не стоит, - ответил я, - а вот ножи  и  пистолеты
возьмем.
     - Хорошо, я заряжу три пистолета: тебе, себе и Вагуре...


                            БЕЗЛЮДНОЕ СЕЛЕНИЕ

     По спокойному морю переправа па берег не представляла трудностей. Нас
было одиннадцать, и мы свободно разместились в двух лодках. Высадившись на
берег, гуськом, след в след, двинулись вперед.  Дорога шла все время вдоль
подножия горы Грифов, сначала по самому берегу, а потом свернула вправо, в
заросли.  Продравшись  сквозь  колючий  кустарник,  мы  вышли  к    бухте.
Собственно, это была не бухта, а  скорее  лагуна  длиной  в  полмили  и  с
довольно широким выходом в море.
     Манаури, указав рукой на противоположный берег, спокойно произнес:
     - Там деревня.
     Далеко впереди у самой воды темнело  что-то  похожее  на  хижины,  но
рассмотреть яснее с такого расстояния было трудно даже при свете луны.
     Через несколько минут быстрой ходьбы мы преодолели половину  пути  до
деревни и уже стали различать отдельные  хижины,  разбросанные  по  берегу
небольшой речушки. Но до сих пор нигде ни малейшего признака жизни. Тишина
показалась  мне  до  такой  степени  неестественной,  что  я   дал    знак
остановиться.
     - Людей здесь нет! - заявил я. - Тут что-то неладно.  Надо  соблюдать
осторожность. Подкрадываться тихо!
     Теперь я сожалел, что мы взяли с собой мало огнестрельного  оружия  и
совсем не прихватили луков, но было поздно - делу уже не поможешь.  Прежде
всего надлежало выяснить тайну безмолвной деревни.
     Ко мне подошел Вагура и сдавленным от волнения шепотом спросил:
     - Ты думаешь, здесь случилось какое-то несчастье?
     - Не знаю.  Во всяком случае, что-то здесь не в  порядке,  это  ясно.
Жителей нет.
     - Может быть, всех увели испанцы?
     - Узнаем, когда доберемся до хижин.
     Еще на шхуне меня предупредили, что здесь  множество  ядовитых  змей,
заставив надеть добытые у испанцев башмаки, от ходьбы в  которых  я  давно
отвык и теперь испытывал от них немало неудобств.  Змеи змеями, но  сейчас
следовало  подкрадываться,  соблюдая  полнейшую  тишину,  и  я   не    без
удовольствия поспешил  сбросить  проклятую  обувь  и  наконец  вздохнул  с
облегчением.  Сколь приятно холодила  земля  босые  ноги!  Вагура  спрятал
башмаки в дупло дерева, росшего на берегу озера.
     Дальше  мы  двигались,  прячась  под  сенью  кустарника,  и   наконец
добрались до первой хижины.  Стены ее были сплетены  из  тростника,  крыша
покрыта листьями кокосовых пальм.
     Одного взгляда было достаточно, чтобы определить,  что  хижина  давно
покинута и полуразвалилась: тростниковые стены  местами  прогнили,  сквозь
дыру в крыше заглядывала луна.
     - Проверь, что там внутри! - поручил Манаури Арнаку.
     Укрывшись в чаще кустарника, мы ждали возвращения юноши.
     - Ты не помнишь, кто жил в этой хижине? - спросил я у вождя.
     - Помню. Мабукули, мой друг.
     - Когда испанцы напали на вас, он не попал в плен?
     - Нет. Во время нападения его здесь не было, как и многих других.
     - Значит, после нападения он  мог  возвратиться  и  продолжать  здесь
жить?
     - Мог.
     Арнак вернулся и сообщил, что  ничего  подозрительного  в  хижине  не
обнаружил; некоторые мелкие предметы обихода, например сосуды из тыкв  для
воды, валялись  еще  на  земле,  а  сама  хижина  производила  впечатление
оставленной хозяевами добровольно.
     - Никаких следов борьбы или насилия  ты  не  заметил?  -  допытывался
вождь.
     - Нет.
     Вокруг нас царила мертвая тишина; все указывало на  то,  что  деревня
пуста.  Пораженных этим индейцев охватило глубокое  уныние,  передавшееся,
естественно, и мне.  Зловещая тайна окутывала вымершее индейское  селение.
Когда всей группой мы  приблизились  к  покинутой  хижине,  я  посоветовал
спутникам без крайней нужды в  нее  не  входить:  изгнать  жителей  из  их
обиталищ могла какая-нибудь заразная болезнь.
     Продвигаясь дальше, мы миновали пепелище другой хижины.  Но тут  один
из индейцев припомнил, что она сгорела еще во  время  нападения  испанцев,
захвативших его в рабство.  Следовательно, пожар уничтожил ее давно, тогда
как жители оставили селение значительно позже - год или два тому назад,  -
о чем свидетельствовали многие приметы,  обнаруженные  нами  возле  других
хижин.
     Эта  невыразимо  тягостная  картина  покинутых  и  заброшенных  жилищ