возможно, и нам бы пригодилась их помощь, ведь у них было три лодки.
     Собираясь выйти из кустов, я положил ружье на землю, не желая  пугать
людей его видом.  Мне достаточно было и  пистолета,  сунутого  за  пояс  и
наполовину скрытого.
     - Мы тоже пойдем без ружей? - спросил Арнак.
     - Вы не пойдете вообще!
     - Как? Что ты  говоришь,  Ян?  Нет,  мы  тоже  пойдем!  -  попытались
возражать юноши.
     Я посмотрел на них с чуть иронической улыбкой, что сразу их смутило и
несколько охладило их пыл.
     - Нам нельзя раскрывать все свои карты.
     - Что значит, Ян, "раскрывать карты"?
     - Нельзя показывать все наши силы. Сначала пойду я один, и посмотрим,
как они поведут себя.  Вы - мое войско, останетесь в укрытии до  тех  пор,
пока я не подам знак. Лучше если они не будут о вас знать... Понятно? Вы -
мой скрытый резерв. Ну, я пошел!
     Чтобы не выдать укрытия Арнака и Вагуры,  я  сделал  в  чаще  крюк  в
четверть мили и только потом вышел на берег. Не спеша, будто прогуливаясь,
приближался я к биваку. Впереди росли кокосовые пальмы, скрывавшие меня от
глаз  пришельцев.  Потом  я  вышел  на  открытое  место.  С  этой  стороны
пришельцы, вероятно, никого не ждали, и я прошел изрядную часть пути, пока
они наконец меня заметили почти у самого устья ручья.
     Поднялся страшный переполох! Женщины, крича, бросились врассыпную. На
бегу они хватали детей.  Мужчины, заметив, что  я  один,  не  побежали,  а
схватились за оружие: кто за ножи, кто за тяжелые дубинки,  -  и  остались
стоять каждый на своем месте как вкопанные, пожирая меня  взглядом.  После
паники первых минут наступила зловещая тишина.
     Тем же шагом, что и прежде, я шел  вперед.  Вот  и  устье  ручья.  От
ближайших мужчин меня отделяло не более тридцати-сорока шагов.
     Я  сделал  дружеский  жест  рукой  и  громко  поприветствовал  мужчин
по-английски:
     - Welcome! - Привет!
     Они не шелохнулись.
     - Good day! - Добрый день! - крикнул я  и  приветливо,  во  весь  рот
улыбнулся.
     В ответ на мое "Добрый день!" снова глухое молчание.
     - Никто из вас не понимает по-английски? - спросил я.
     Матрос Вильям научил меня нескольким испанским словам.  Я перебрал их
в памяти и крикнул:
     - Buenos dias! - Добрый день!
     С той стороны тишина, ни гугу.  По выражению лиц трудно было  понять,
понимают ли они испанский язык.
     Я попробовал еще раз.
     - Amigo! - Друг! - Bueno amigo! - Добрый друг!
     При этом, ударяя в  грудь,  я  указывал  на  себя  пальцем,  дабы  не
вызывало сомнений, что "добрый друг" - это я и есть.
     Но  те  словно   превратились    в    каменные    изваяния.    Такого
недоброжелательного приема я не ожидал. Неужели их так страшно поразил вид
обросшего бродяги, что они оцепенели и лишились дара речи?
     Но я не сдавался.
     - Amigos! - Друзья! - произнес я и  широким  жестом  обвел  их  всех,
давая тем ясно понять, что всех их Считаю друзьями.
     В их толпе раздался кое-где приглушенный шепот, но тут  же  смолк,  и
снова никакого ответа.
     Я исчерпал уже свой запас и слов и шуток.  Что  же  предпринять  еще,
чтобы их расшевелить и убедить? Я догадывался, что, судя  по  бороде,  они
распознали во мне европейца и этим объяснялось их недоверие.
     Оставался еще один способ, но тоже не очень надежный.
     - Манаури! - позвал я.
     Откуда-то сбоку до меня донесся возглас  удивления.  Я  ухватился  за
него, как за последнюю соломинку.
     - Манаури! - повторил я, произнося имя как можно отчетливее.
     - Хо! - ответил рослый индеец,  выходя  из-за  пальмы.  Это  был  тот
человек, что недавно купался в ручье.
     Волна  радости  охватила  меня.  Значит,  это  земляк  моих   юношей,
родственник Вагуры.
     - Манаури? - еще раз повторил  я  вопросительно,  чтобы  окончательно
убедиться.
     - Si, si - Да, да! Манаури! - ответил индеец.
     Огромное удивление отражалось на его лице.  Я живо  представил  себе,
что творилось в  душе  этого  человека:  он  бежал  вместе  с  другими  на
необитаемый остров, и вдруг тут перед ним  вырастает  призрак  незнакомого
бородатого мужчины, европейца, которого он никогда  в  жизни  в  глаза  не
видел, и обращается к нему по имени!
     Манаури  с  застывшим  на  лице  выражением    удивления    собирался
приблизиться ко мне,  но  тут  к  нему  вдруг  подбежал  огромный  негр  и
остановил его.  Негр что-то возмущенно доказывал индейцу, грозно показывая
в мою сторону. Он явно предостерегал его.
     Манаури был высокого  роста,  но  негр  возвышался  над  ним  еще  на
полголовы.  Это был настоящий гигант: на широких плечах и  выпуклой  груди