зарождения  стал  оживленным  торговым  и  культурным  центром,  а   также
форпостом  конкистадорской  экспансии.  Отсюда  в глубь страны,  вплоть до
самой реки Ориноко,  грозные конкистадоры отправлялись в  походы  покорять
индейские племена и захватывать их земли, отсюда во множестве отправлялись
и  миссионеры  порабощать,  а  коль  угодно  -  спасать  души  индейцев  и
закладывать богатые миссии.
     В Кумане, естественно, множество храмов и монастырей, веками копивших
за своими стенами разные хроники, документы, летописи.  До  нынешних  дней
сохранилась здесь не одна ценная рукопись,  проливающая  свет  на  историю
страны и людей, на дела минувших лет.
     В нескольких десятках километров на север от Куманы водами Карибского
моря омывается большой остров Маргарита, открытый Колумбом и известный как
место  ловли  жемчуга  и  бунта  последнего  из  неистовых  конкистадоров,
жестокого и беспощадного Агирре.
     Между Маргаритой и материком лежит другой остров, значительно меньший
по площади, - Коча, остававшийся необитаемым в течение  нескольких  веков.
Первые поселенцы появились на нем, да и то ненадолго, лишь в середине XVII
века.  К этому периоду относится хранящийся в одном из  куманских  архивов
отчет францисканца, который, побывав на острове  Коча,  сообщал,  что  его
жители однажды обнаружили в пещере большую лодку,  укрытую  там,  судя  по
всему,  несколько  десятилетий  назад.  На   борту    лодки    сохранилась
таинственная надпись, выдолбленная в дереве: John Bober Polonus, а под ней
год -  1726.  Францисканец  пытался  разгадать  тайну  найденной  лодки  и
загадочной надписи, но безуспешно, хотя и связывал эту находку -  и,  надо
сказать, не  без  оснований  -  с  нашумевшей  в  свое  время  карательной
экспедицией  двух  десятков  испанцев,  которые  в  погоне   за    беглыми
невольниками в том же 1726 году вышли в открытое море и пропали без  вести
вместе со своим кораблем.
     В  иных  документах  того   времени,    находящихся    в    куманских
книгохранилищах, упоминается некий  таинственный  белый  человек,  который
вскоре после 1726  года  объявился  среди  непокоренных  индейцев  племени
араваков, обитавших в лесах к югу от устья реки Ориноко, и  пользовался  у
них  большим  влиянием.  Прозванный  Великим    Вождем    Джуаном    (имя,
соответствующее английскому Джон), он сумел объединить под  своим  началом
многие из окрестных племен. Располагая огнестрельным оружием, этот человек
в течение многих лет успешно отстаивал независимость индейских  племен  от
посягательств испанских завоевателей.  Сломить  сопротивление  индейцев  и
покорить их испанцам удалось лишь после его смерти.
     Уцелевшие  записки  этого  действительно  необыкновенного   человека,
подлинное имя которого Ян  Бобер,  столь  интересны  и  увлекательны,  что
трудно  удержаться  от  искушения  поведать  читателю  о  необычайных    и
захватывающих приключениях, пережитых им на необитаемом острове Карибского
моря.
     Послушаем же его собственный рассказ.



                           В УСТЬЕ ДЖЕЙМС-РИВЕР

     -  Грести-то  умеешь?  -  шепотом  спросил  меня  Вильям,  мой  новый
знакомый.
     - Умею, - тоже шепотом ответил я.
     - Ну тогда полный вперед!
     Нащупав в темноте борт шлюпки, я прыгнул в нее и, пристроив  в  ногах
котомку со  скудным  своим  скарбом,  взялся  за  весла.  Вильям  с  силой
оттолкнул лодку от берега и сел на руль. Лишь теперь, почувствовав, что мы
плывем, я смог наконец вздохнуть свободно - погоня осталась позади.
     Едва мы отплыли от берега на несколько саженей,  как  нас  подхватило
течение - было время отлива, и вода стремительным потоком мчалась вниз,  к
устью Джеймс-Ривер.
     Только что минула полночь.  Напитанная мелким  дождем  мгла  укрывала
реку и прибрежные строения Джеймстауна.  Не слышалось  ни  единого  звука,
кроме глухого плеска весел и журчания  воды  за  бортом  лодки.  Январский
холод вирджинской ночи пробирал до костей.
     Внезапно  Вильяма  стал  душить  безудержный    кашель.    Разогретый
несколькими стаканчиками грога, которыми я угостил его в портовом кабачке,
сейчас  на  холоде  Вильям  буквально  задыхался.  В  промежутках    между
приступами кашля он проклинал на чем  свет  стоит  свое  горло  и  пытался
зажимать рот  полой  куртки,  но  проку  от  этого  было  мало.  Мы  стали
опасаться, как бы шум не привлек к нам внимания речной стражи и не  сорвал
побег. К счастью, мой избавитель вовремя перестал кашлять.
     Впереди на берегу замерцал огонек: сторожевой пост таможенной охраны.
Я перестал грести - течение и без того несло нас в нужном  направлении,  к
устью реки, где стоял на якоре корабль - цель нашего ночного  путешествия.
Откуда-то со стороны берега послышались окрики, но относились они, судя по
всему, не к нам. Незамеченными мы проплыли мимо сторожевого поста, а когда
огни его исчезли  за  излучиной  реки,  можно  было  вздохнуть  спокойней.
Опасность осталась позади, впереди нас ждал спасительный корабль.
     Немного спустя  Вильям  сплюнул  через  плечо  и,  прервав  молчание,
заметил: