зажатый в левой руке. Странно!"
     Пока я осматривал труп, грифы, отлетевшие  при  моем  приближении  на
какой-нибудь десяток метров, терпеливо ждали моего ухода, чтобы  приняться
за свою добычу.  Я не мог, понятно, питать особой симпатии к капитану,  но
мне  показалось  кощунством  позволить  омерзительным  хищникам  кормиться
человечиной.  Я оттащил труп к зарослям и руками закопал в песок. В голову
мне пришла мысль снять с трупа одежду, которая наверняка пригодилась бы на
этом безлюдном острове, но я не мог преодолеть отвращения и  закопал  труп
вместе с одеждой.  С пистолетом за поясом направился я  к  своему  дереву,
прихватив  по  дороге  доски  от  разбитой  шлюпки.  Снова  утолил   голод
моллюсками, напился воды из ручья, а когда предзакатное  солнце  коснулось
своим краем морской глади, влез на дерево.  В качестве ложа я  использовал
доску, положенную на две горизонтальные ветви.
     Едва  наступила  темнота  и  на  небо  выплыла  луна,  джунгли  снова
наполнились тысячами неведомых звуков.  Спал я в эту ночь почти  спокойно,
то ли оттого, что на доске было удобнее, то ли просто уже стал привыкать к
лишениям.  Один только  раз  меня  пробудило  кошмарное  видение:  мертвый
капитан.  Я проснулся весь в поту и, только протерев глаза и  окончательно
очнувшись, кое-как успокоился.
     В эту ночь меня не будило подозрительное рычание под деревом, а когда
утром я осмотрел ствол и близлежащие кусты, то не обнаружил никаких следов
появления хищников.
     Завтрак я съел такой же, как накануне, и оказалось, что этим исчерпал
все собранные запасы пищи.  Я съел последних  живых  моллюсков  из  своего
"аквариума" - остальные подохли и протухли - и расколол два оставшихся  на
земле кокосовых ореха.
     Высоко на пальмах висело много плодов, но я не представлял себе,  как
добраться до них по голым стволам.
     Вскоре  после  рассвета,  пользуясь  утренней  прохладой,  я    снова
отправился на южную часть острова с целью разведки.  Вооруженный  ножом  и
увесистой дубиной, вырезанной из твердого дерева, я двигался вдоль  берега
моря.
     С пищей дело обстояло скверно - ни моллюсков,  ни  каких-либо  других
даров моря в песке я не находил. Видимо, все, что шторм выбросил на берег,
исчезло в желудках птиц и лесных зверей.  Утрата этого  источника  питания
привела меня не в слишком веселое расположение духа.
     Проходя мимо места, где я захоронил останки капитана,  я  вспомнил  о
странной ране на его голове.
     "Черт, какая-то непонятная история!"
     Я снова внимательно осмотрел все вокруг.
     Слабые следы, замеченные мной накануне,  совсем  исчезли  на  сыпучем
песке.  Я не отыскал ничего, что могло бы приоткрыть хоть краешек тайны  и
пролить свет на загадочную смерть капитана.  Махнув на все  это  рукой,  я
направился дальше.  Мои надежды отыскать в этих местах какие-нибудь  следы
матросов с нашего корабля не оправдались. Все, вероятно, погибли в море, а
своенравные волны сюда их не вынесли.  Примерно через  час  ходьбы  далеко
впереди я снова увидел скопища грифов.  Описывая в воздухе круги,  они  то
садились на прибрежный песок, то взмывали вверх.  Подойдя ближе, я увидел,
что птиц привлекла огромная мертвая черепаха.  Грифы выклевывали из-под ее
панциря куски мяса.  При моем появлении они, как  и  прежде,  не  выказали
особого  страха.  Окружив  черепаху  тесным  кольцом,  они  позволили  мне
приблизиться на расстояние в несколько шагов и только тогда  стали  нехотя
взлетать.
     Изо всех сил я швырнул в их гущу свою палку и попал. Оглушенная птица
по смогла подняться вслед за другими. Мгновенно подскочив к ней, я схватил
ее за крыло и скрутил ей голову. Вся стая с шумом улетела.
     Убитая птица, величиной с нашего гуся, в  пищу  оказалась  совершенно
непригодной.  От нее отвратительно весло запахом падали, и невозможно было
проглотить ни куска ее мяса.
     Я осмотрел останки черепахи.
     Овальный ее панцирь в длину составлял три фута, а в ширину  был  чуть
поуже.  Грифы,  как  я  знал,  никогда  не  нападают  на  живых    зверей.
Следовательно, сам собой возникал вопрос: отчего черепаха погибла и кто ее
умертвил?
     Не требовалось особой проницательности, чтобы установить  истину.  На
песке, в этом месте плотном и слежавшемся, виднелись  округлые  вмятины  -
следы кошачьеобразных лап громадного хищника.  Это  он  убил  черепаху  и,
вероятнее всего, наносил удары сбоку, между верхней  и  нижней  пластинами
панциря, потом когтями вырывал куски мяса, а недоеденное  оставил  грифам.
Чья же это работа? Пума или грозный ягуар? Уж не  тот  ли  хищник,  что  в
первую ночь тревожил мой сон на дереве?
     Следы не казались свежими.  Скорее всего вчерашние. Взирая с  горечью
на жалкое свое оружие - нож и деревянную палку, я тешил себя надеждой, что
хищник находится сейчас за много-много миль  от  меня,  быть  может,  даже
где-нибудь на противоположном конце  острова.  Неподалеку  от  места,  где
лежали останки черепахи, росло с десяток кокосовых пальм. Я нашел под ними
три ореха.  Поскольку поблизости не оказалось подходящих камней,  которыми
можно было бы расколоть скорлупу, я связал плоды между  собой  оплетавшими
их волокнами и, перекинув добычу через плечо, отправился в обратный путь.
     На этот раз я шел по зарослям вдоль побережья. Рокот океана доносился