Дурачась, этот болван не замечал, что Вагура, недобро нахмурив брови,
медленно взял в левую руку лук, наложил стрелу, натянул тетиву и  направил
оружие на своего обидчика.  Я приблизился к юноше и всем своим  видом  дал
ему понять, чтобы он утихомирился.  Затем я велел солдату вернуть  мушкет.
Бездельник, однако, не торопился, и только приказ дона  Эстебана  заставил
его смириться и отдать оружие.
     - Похоже, особого уважения наши стрелки у вас не вызывают! -  смеясь,
обратился я к дону Эстебану.
     - Слово чести - нет! - рассмеялся и он, хотя  глаза  его  по-прежнему
источали холод.
     - Может быть, сеньорам как-нибудь доказать способности моих воинов?
     - Каким образом? Впрочем, пустая трата времени! - Дон Эстебан  махнул
рукой.
     Оглядев площадь, я заметил в каких-нибудь  пятидесяти  шагах  от  нас
несколько полых внутри тыкв размером с  человеческую  голову,  развешанных
сушиться на протянутой вместо веревки лиане.
     - Может быть, изберем их в качестве мишени? - предложил я, указав  на
тыквы.
     - Слишком мелкая цель, - прикинул испанец, - промахнутся!
     - А вдруг не промахнутся?
     - Хорошо, пусть тогда попытается самый лучший стрелок,  посмотрим!  -
Дон Эстебан не скрывал своего удовольствия.
     - Зачем же лучший, - возразил я, - пусть любой! И  не  один,  а  три!
Выбери сам, ваша милость, любых трех моих индейцев, и пусть стреляют.
     Дон Эстебан выбрал, заранее твердо убежденный, что и мои стрелки, и я
сам безусловно опозоримся.  Двое из стрелков были вполне надежны,  что  же
касается третьего, тут у меня имелись некоторые сомнения.
     - Выбери  самую  большую  тыкву,  -  шепнул  я  ему,  но  он,  словно
обидевшись на неуместный совет, взглянул на меня с укором.
     Мы с доном Эстебаном отошли в сторону, а Вагура  тем  временем  давал
своим людям  последние  наставления.  Держался  он  при  этом  с  завидным
достоинством.  Тем  не  менее  испанские  солдаты,  посмеиваясь  над   его
молодостью, отпускали шуточки, что, мол, этому грудному младенцу сосать бы
соску, а он хватается за оружие.
     - Можно стрелять? - обратился ко мне Вагура.
     - Разрешите, ваша милость? - повернулся я с подчеркнутой  вежливостью
к дону Эстебану.
     - Ну что ж, три пули за молоком! - Испанец хлопнул в ладоши.
     Три стрелка стояли в ряд, один возле другого, с мушкетами у ноги.  По
сигналу, данному Вагурой, первый  поднял  ружье,  приложил  его  к  плечу,
прицелился и выстрелил,  затем поочередно то же самое сделали двое других.
Первая тыква разлетелась вдребезги, от второй осталась  только  половинка,
третью, как и первую, будто ветром сдуло.
     Камень свалился у меня с сердца.
     Выстрелив, индейцы, сохраняя  полное  спокойствие,  тотчас  же  стали
перезаряжать ружья, не обращая ни  малейшего  внимания  на  шум,  поднятый
испанцами после первых минут ошеломления.  Удивление,  недоумение  и  даже
страх читались на  их  бородатых  лицах.  А  наш  отряд  продолжал  стоять
невозмутимо, словно все происходящее вокруг совершенно его не касалось.  И
лишь Вагура, весело сверкнув глазами, не мог удержаться от ехидной усмешки
в сторону испанцев.
     Дон Эстебан примолк, явно задетый, и отводил  глаза,  словно  пытаясь
скрыть от меня то, что творилось в его душе.
     - Всеми  нашими  прежними  победами  над  испанцами,  -  вежливо,  но
многозначительно  пояснил  я  дону,  -  мы  обязаны  тому,  что  враг  нас
недооценивал.
     Быстрый, острый взгляд дона Эстебана свидетельствовал о том,  что  он
правильно понял мои слова.
     - А может, это случайность? - Испанец оживился.
     В  это  время  какая-то  собачонка,  напуганная,  вероятно,  грохотом
выстрелов, выскочила из ближайшей хижины на площадь и, собираясь броситься
наутек, заметалась  неподалеку.  Увидев  ее,  Вагура  вышел  чуть  вперед,
прицелился и  выстрелил.  У  меня  не  было  времени  остановить  шалопая.
Несмотря на то что собака ошалело металась не менее чем  в  сорока  шагах,
она свалилась как подкошенная и, пару раз дернувшись, испустила дух.
     Стоявший поблизости испанский солдат подбежал к  собаке  и  ткнул  ее
ногой.
     - Попал прямо в голову!  -  крикнул  он,  уставясь  на  нас  глазами,
полными испуганного удивления.
     Дон Эстебан, нервно подрагивая рукой,  разглаживал  бороду.  Он  явно
помрачнел, лицо его вдруг словно увяло, хотя он и  пытался  изобразить  на
губах улыбку, по она давалась ему с трудом.
     - И сколько у вас  таких  людей?  -  сверкнул  он  на  меня  холодным
взглядом.
     - К сожалению, немного, совсем немного! - ответил я огорченно. -  Вот
те, что здесь, перед вами, и еще несколько отрядов, находящихся  сейчас  в
лесу, недалеко отсюда.
     - Отряды в лесу? Что они там делают?
     - Обучаются и ждут моих указаний.
     Он снова пристально на меня посмотрел.