Воин, первым произнесший это слово, выступил вперед:
     - Белый Ягуар! Мы знаем, что такое Ангостура... Там испанцы! Они были
здесь у нас давно, с тех пор прошло две сухих поры. Мы тогда приплыли сюда
от горы Грифов, и они нас нашли. Грозили еще вернуться.
     - Расскажи Ягуару, что они тогда сделали,  -  подтолкнул  говорившего
другой индеец.
     - Что же они сделали? - спросил я.
     - Что сделали? - Мой собеседник скорчил гримасу. -  Они  дали  Конесо
много всяких вещей, но не в подарок, не думай - не  в  подарок,  нет!  Они
сказали, что, когда вернутся, мы должны им заплатить за эти вещи...  Может
быть, это они и вернулись теперь?
     - Какие же вещи они дали?
     - Всякие, разные! Рубашки, штаны, которые носят  испанцы,  но  совсем
старые, рваные.  Достались нам и ботинки, но с дырками,  сушеное  мясо  их
коров, но совсем тухлое и с червями.  Мы скормили его собакам. Дали нам  и
несколько странных ножей - у тебя есть такой нож, Белый Ягуар! Ты по утрам
возле хижины скребешь им свою бороду...
     - Это бритва! Они дали вам бритвы? Но у вас  же  на  лице  не  растут
волосы!
     Индеец посмотрел на меня удивленно, будто я сделал  бог  весть  какое
открытие, потом расхохотался.
     - А кто говорит, - на губах его играла ирония,  -  кто  говорит,  что
этими ножами можно было срезать волосы на бороде?
     - Для чего же они еще нужны?
     - Ни для чего.  Они старые, ржавые и ломаные, ими даже мягкого дерева
не обстругаешь, они ломались в руках...
     - Зачем же вы их брали?
     - Они заставили.  Мы не хотели, а они заставили, а то взяли бы нас  в
рабство...
     - Взяли бы в рабство?
     - Да.  Их прислал испанский начальник  из  Ангостуры,  коррегидор,  с
солдатами и с заряженными ружьями.
     Одним из способов закабаления индейцев были у испанцев так называемые
репартиментос.  Заключалось это в том, что коррегидоры, то  есть  префекты
округов,  принуждали  племена,  особенно  жившие  в  отдаленных   районах,
приобретать у них вещи непригодные,  но  всегда  по  дико  высоким  ценам.
Индейцам приходилось покупать эти вещи, хотели они или не хотели, ведь они
не платили за них сразу, а лишь значительно позже, через год или  два,  и,
само собой разумеется, платили натурой,  плодами  земли,  леса,  изделиями
ремесел.  Если же выплатить долга они не могли или  чем-либо  не  угождали
посланцам коррегидора, в наказание у них угоняли часть молодежи для работы
на гасиендах или в шахтах.  По закону угоняли будто бы на какое-то  время,
на год или два, но в действительности никто из них никогда не  возвращался
в родные селения.  Вдали от родных и близких они умирали  от  истощения  и
тоски; плантаторы не отпускали их до конца жизни.
     "Возможно,  сейчас  в  Сериму  и  прибыли  именно   такие    посланцы
коррегидора для взимания долга", - подумал я.
     Манаури еще раньше выслал на опушку леса двух разведчиков с  заданием
следить за действиями испанцев и уведомить нас в случае их приближения. На
реке стояла наша шхуна - заманчивая добыча для алчных испанцев.  Из Серимы
она не была видна за поворотом реки и рощей. Следовало принять меры, чтобы
пришельцы не обнаружили ни парусника, ни наших друзей-негров.
     Я незаметно кивнул Манаури, Арнаку  и  негру  Мигуэлю,  приглашая  их
последовать за собой в хижину.  Когда мы остались  одни,  я  изложил  свой
план: Мигуэль с четырьмя земляками срочно  отведет  корабль  вдоль  берега
вверх по течению Итамаки.  Сделать это будет нетрудно, поскольку  течение,
гонимое морским приливом,  как  раз  повернуло  вспять  и  устремилось  от
Ориноко вверх по реке.  На расстоянии какой-нибудь  мили  от  нас  прежнее
русло реки узким длинным заливом врезалось в лес. Там, в чаще, шхуна будет
надежно укрыта от глаз врага.  Все негры, вооруженные ружьями, пистолетами
и палицами, вместе с  негритянкой  Долорес  останутся  на  борту  и  будут
охранять судно, не показываясь на берегу.
     Друзья одобрили этот план, и только Манаури предложил  отвести  шхуну
несколько дальше: примерно в трех милях отсюда находился второй залив  под
названием Потаро. Там будет надежнее - дальше от людей.
     - Хорошо, - согласился я и обратился  к  Мигуэлю,  -  самое  главное,
чтобы никто не заметил вашего отплытия, никто, понял? Это вполне возможно,
поскольку внимание всех сейчас приковано к Сериме,  а  река  -  внизу,  за
склоном холма...
     Остальных воинов нашего рода мы разделили на  два  отряда,  один  под
командой Арнака, второй -  Вагуры.  Я  только  собрался  было  отправиться
вместе с Манаури в разведку, как вдруг из рощи  примчался  один  из  наших
разведчиков с известием, что к нам бежит Конесо.
     - Бежит? - спросил я удивленно. - Верховный вождь бежит?
     - Да, бежит...
     Конесо действительно бежал.  Бежал он, конечно, не столь быстро,  как
два его гонца, - он был поупитанней и постарше, - но бежал.  Как видно, мы
срочно  ему  понадобились.  Лицо  верховного  вождя    утратило    обычную
надменность и важность.  Сейчас это был просто  запыхавшийся  перепуганный
толстяк.