ю. И вот люди 
разошлись по своим палаткам.



CXXIV

Флоси позвал всех своих людей в ущелье Альманнагья и сам пошел туда. И вот там 
собрались все его люди. Всего их было сто человек. Флоси сказал сыновьям 
Сигфуса:
– Как бы я мог помочь вам в этом деле, чтобы вы были довольны?
Гуннар, сын Ламби, сказал:
– Мы не будем довольны, пока не будут убиты все братья, сыновья Ньяля.
Флоси сказал:
– Я хочу пообещать сыновьям Сигфуса, что не отступлюсь, пока кто-нибудь из нас 
– либо мы, либо они – не склонится перед другим. А еще я хочу знать, есть ли 
здесь кто-нибудь, кто не хочет участвовать с нами в этом деле.
Но все сказали, что хотят. Флоси сказал:
– Пусть теперь каждый подойдет ко мне и поклянется, что он не отступится.
Все подошли к Флоси и поклялись ему в этом. Флоси сказал:
– Подадим руки в знак того, что тот, кто отступится от этого дела, должен будет 
лишиться имущества и жизни.
Вот кто из хавдингов был с Флоси: Коль, сын Торстейна Пузатого, племянник Халля 
из Сиды; Хроальд, сын Ацура с Брейды; Ацур, сын Анунда Карман на Спине; 
Торстейн Красивый, сын Гейрлейва; Глум, сын Хильдира; Модольв, сын Кетпля; 
Торир, сын Торда Злого из Мартунги; братья Флоси – Кольбейн и Эгиль; Кетиль, 
сын Сигфуса, и его братья Мард, Торкель и Ламби; Грани, сын Гуннара; Гуннар, 
сын Ламби, и его брат Сигурд; Ингьяльд из Кельдура; Хроар, сын Хамунда.
Флоси сказал сыновьям Сигфуса:
– Выберите себе вождя, который, по-вашему, всего лучше подходит для этого, 
потому что во главе всего этого дела должен стоять один человек.
Кетиль из Марка ответил:
– Если выбирать нам, мне и моим братьям, то мы бы не задумываясь решили, что 
выбор должен пасть на тебя. Рода ты знатного, и хавдинг ты большой, ты 
непреклонен и умен. Нам думается, что ты ради нас возьмешься за это дело.
Флоси сказал:
– Очень может быть, что я соглашусь на то, о чем вы меня просите. Я вам сейчас 
же скажу, что нам надо сначала делать. Я советую, чтобы каждый из вас с тинга 
поехал к себе домой и присмотрел летом за хозяйством, пока убирают сено на 
лугах. Я тоже поеду домой и пробуду лето дома. Но в воскресенье, когда до 
начала зимы останется восемь недель, я велю, чтобы мне дома отслужили обедню, и 
потом поеду на запад, через пески Ломагнупссанд. У каждого из нас должно быть с 
собой по два коня. Я не возьму с собой никого, кроме тех, кто дал мне сейчас 
клятву, потому что народу у нас достаточно, если нас столько и останется. Я 
проеду все воскресенье и всю ночь, и на второй вечер недели я буду на гряде 
Трихюрнингсхальсар, примерно в первой половине вечера. Вы все, кто дал клятву, 
тоже будете там в это время. Если кто-нибудь из тех, кто дал клятву, не приедет,
 то это будет стоить ему жизни, если нам ничто не помешает.
Кетиль сказал:
– Как это может быть, чтобы ты выехал из дому в воскресенье, а на второй день 
недели приехал на Трихюрнингсхальсар?
Флоси ответил:
– Я выеду из Скафтартунги и поеду севернее ледника Эйяфьяллаякуль и оттуда вниз,
 в Годаланд. Это может удаться, если я буду ехать быстро. Я расскажу вам о моем 
замысле: когда мы соберемся там, мы все поедем в Бергторсхваль и пойдем на 
сыновей Ньяля огнем и мечом. Мы не уедем оттуда, пока никого из них не 
останется в живых. Держите этот уговор в тайне, потому что от этого зависит 
жизнь всех нас. А теперь пусть нам приведут наших коней, и поедем по домам.
Они разошлись но своим палаткам. После этого Флоси велел оседлать своего коня, 
и все поехали по домам. Флоси не хотел встречаться со своим тестем Халлем, 
потому что он был уверен, что тот станет отговаривать его от всяких злых 
умыслов.
Ньяль с сыновьями поехал с тинга домой, и они все пробыли лето дома. Ньяль 
спросил Кари, собирается ли он съездить на восток, в свой двор Дюрхольмар. Кари 
ответил:
– Я не поеду на восток, потому что у меня с вами должна быть одна судьба.
Ньяль поблагодарил его и сказал, что ждал от него этого. На дворе всегда было 
вместе с работниками около трех десятков мужчин, способных носить оружие.
Однажды случилось, что Хродню, дочь Хаскульда, приехала в Кельдур. Ее брат 
Ингьяльд встретил ее приветливо. Она не ответила на приветствие, а попросила 
выйти с ней. Ингьяльд послушался и вышел с ней, и они оба отошли от двора. Тут 
она схватила его за руку, и они сели. Она спросила:
– Правда ли, что ты поклялся напасть на Ньяля в убить его и его сыновей?
Он ответил:
– Правда.
– Нет человека подлее тебя, – говорит она, – ведь Ньяль три раза спасал тебя о