ех. Тогда все судьи согласились на предложение Гудмунда. 
После этого они договорились, что Халль произнесет решение со Скалы закона, и 
разошлись. Потом ударили в колокол,
[76]
и все пошли к Скале закона. Халль встал и сказал:

– По делу, которое мы решали, мы пришли к единодушному решению и положили шесть 
сотен серебра. Мы, судьи, хотим внести половину, и все сполна должно быть 
выплачено здесь, на тинге. Я обращаюсь с просьбой ко всем: пусть всякий даст 
сколько-нибудь ради бога.

Все согласились. Халль назвал тогда свидетелей решения, чтобы никто не смел 
нарушить его. Ньяль поблагодарил судей за решение. Скарпхедин стоял при этом 
молча рядом и усмехался. Потом люди стали расходиться от Скалы закона по 
палаткам. А судьи собрали на церковном дворе
[77]
все деньги, которые они обещали дать. Сыновья Ньяля и Кари отдали все деньги, 
которые у них были с собой. Это составило сотню серебра. Ньяль принес все 
деньги, которые у него были. Это была вторая сотня серебра. Затем все эти 
деньги были отнесены в лагретту, и все дали столько, что было собрано все 
сполна до последнего пеннинга.
[78]
Ньяль взял длинное шелковое одеяние и заморские сапоги и положил сверху. После 
этого Халль сказал Ньялю, чтобы он пошел за своими сыновьями.

– А я пойду за Флоси, и пусть они дадут друг другу клятвы в том, что будут 
соблюдать мир.
Тогда Ньяль пошел к себе в палатку и сказал своим сыновьям:
– Ну, наше дело кончилось хорошо: мы помирились, и все деньги собраны. Теперь и 
нам и им надо пойти и принести клятвы в том, что будет соблюдаться мир. И я 
хочу попросить вас, чтобы вы ничего не сделали такого, что испортило бы все.
Скарпхедин провел рукой по лбу и усмехнулся. И вот они все пошли в лагретту. 
Халль пошел к Флоси и сказал ему:
– Иди теперь в лагретту: деньги все внесены сполна и собраны в одном месте.
Флоси попросил сыновей Сигфуса пойти с ним. Они все вышли из палатки и 
направились в лагретту. Ньяль и его сыновья тоже пошли в лагретту. Скарпхедин 
пошел к среднему ряду скамей и остановился там. Флоси вошел в лагретту 
посмотреть на деньги и сказал:
– Большие это деньги и хорошие, и выплачены они сполна, как и следовало ждать.
Затем он поднял шелковое одеяние и спросил, кто положил его сюда, но никто ему 
не ответил. Он снова помахал одеянием и спросил, кто положил его, и рассмеялся. 
Никто ему не ответил. Флоси сказал:
– Что же, никто из вас не знает, чья это одежда, или вы не смеете сказать мне 
об этом?
Скарпхедин сказал:
– Как ты думаешь, кто это положил?
Флоси сказал:

– Если ты так хочешь знать, то я отвечу тебе, что, по-моему, это положил твой 
отец, безбородый старик, потому что многие, когда глядят на него, не знают, 
мужчина он или женщина.
[79]

Скарпхедин сказал:
– Подло поносить старика, которого еще никогда не оскорблял честный человек. 
Вам должно быть известно, что он мужчина, потому что он прижил со своей женой 
сыновей. И мало наших родичей похоронено у нашего двора, за кого бы мы не 
получили виру или не отомстили.
И Скарпхедин взял в руки шелковое одеяние, и бросил Флоси синие штаны, и сказал,
 что они ему нужнее. Флоси спросил:
– Почему они мне нужнее?
Скарпхедин сказал:
– Потому что, как говорят, ты жена великана с горы Свинафелль, и каждую девятую 
ночь он приходит к тебе как к жене.
Тогда Флоси отпихнул ногой деньги и сказал, что ему не надо ни пеннинга из них. 
Пусть будет одно из двух: либо за убийство Хаскульда так и не будет заплачено, 
либо он отомстит за него. И Флоси не захотел мириться и сказал сыновьям 
Сигфуса:
– Идемте теперь домой. Пусть у всех у нас будет одна судьба.
После этого они пошли домой, к себе в палатку.
Халль сказал:
– Слишком неудачливые люди замешаны здесь.
Ньяль со своими сыновьями пошел к себе в палатку. Он сказал:
– Вот сбывается то, что я давно предчувствовал: это дело не кончится для нас 
добром.
– Не думаю, – говорит Скарпхедин, – по закону они ничего нам сделать не могут.
– Сбудется то, – говорит Ньяль, – что будет для всех хуже всего.
Люди, которые внесли деньги, стали поговаривать о том, чтобы взять их обратно. 
Гудмунд сказал:
– Такого позора я не навлеку на себя: я не возьму обратно того, что я дал, ни 
сейчас, ни когда-нибудь потом.
– Хорошо сказано, – сказали они и тоже не захотели взять свои деньги назад. 
Снорри Годи сказал:
– Мой совет такой: пусть Гицур Белый и Хьяльти, сын Скегги, сохраняют эти 
деньги до следующего альтинга. У меня такое предчувствие, что немного пройдет 
времени, прежде чем они нам понадобятся.
Хьяльти взял на хранение одну половину этих денег, а Гицур – друг