е два корабля. Тебе 
понадобится все это войско.
Затем он проводил Хрута до корабля и пожелал ему счастливого пути, и Хрут со 
своими людьми отплыл на юг.



V


Жил человек по имени Атли. Он был сын ярла Арнвида из восточного Гаутланда. Он 
любил воевать, и его корабли стояли наготове в Озере.
[5]
У него было шесть кораблей. Его отец не уплатил дани Хакону, воспитаннику 
Адальстейна, и бежал с сыном из Ямталанда в Гаутланд. Атли вывел свои корабли 
из Озера через пролив Стоккссунд, направился на юг, в Данию, и стал в проливе 
Эйрасунде. Атли был объявлен вне закона как датским, так и шведским конунгом. 
Хрут направился на юг, в Эйрасунд, и, войдя в пролив, увидел там множество 
кораблей.

Ульв спросил:
– Что прикажешь делать, исландец?
– Плыть вперед, – сказал Хрут, – попытка не пытка. Мы с Ацуром на нашем корабле 
пойдем первыми, а ты плыви как сам знаешь.
– Не бывало еще такого, чтобы другие были мне щитом, – сказал Ульв и поставил 
свой корабль борт о борт с кораблем Хрута. Так они поплыли вперед, вглубь 
пролива.
Те, кто был в проливе, увидели идущие на них корабли и сказали об этом Атли. 
Тот ответил:
– Это удобный случай поживиться.
Затем они расселись по кораблям.
– Мой корабль будет посредине, – сказал Атли.
Корабли понеслись вперед. Когда они сблизились настолько, чтобы слышать друг 
друга, Атли поднялся и сказал:
– Вы очень неосмотрительны. Разве вы не видели, что боевые корабли в проливе? 
Как зовут вашего предводителя?
Хрут назвал себя.
– Чей ты человек? – говорит Атли.
– Дружинник конунга Харальда Серый Плащ.
– Давно уже норвежские конунги недолюбливают нас с отцом, – сказал Атли.
– Тем хуже для тебя, – говорит Хрут.
– Встреча наша с тобой кончится тем, – говорит Атли, – что тебе не придется и 
рассказать о ней.
И, схватив копье, он метнул его в корабль Хрута, и оно сразило воина, стоявшего 
впереди. Затем завязалось сражение, но справиться с кораблями Хрута оказалось 
нелегко. Ульв храбро сражался, рубил и колол направо и налево.
Воина, который стоял на носу корабля Атли, звали Асольв. Он вскочил на корабль 
Хрута и уложил четырех человек, прежде чем Хрут заметил его и успел повернуться 
к нему. Когда они сошлись, Асольв нанес ему копьем удар в щит и пронзил его, но 
тут Хрут зарубил его секирой. Увидев это, Ульв Немытый сказал:
– Здорово ты рубишь, Хрут. Видно, ты немало задолжал Гуннхильд.
– Боюсь я, – говорит Хрут, – что ты говоришь устами покойника.
Тут Атли заметил у Ульва незащищеннее место и пронзил его копьем. Началась 
жестокая сеча. Атли вскочил на корабль Хрута и врубился глубоко вперед. Ацур 
обернулся к нему, метнул копье и сам упал навзничь, раненный чужим копьем. 
Тогда Хрут повернулся к Атли. Тот немедля ударил секирой в щит Хрута и расколол 
его сверху донизу. Кто-то камнем попал Атли в руку, и он выронил меч. Хрут 
подхватил меч, отрубил им Атли ногу, а затем нанес ему смертельную рану.
Они взяли богатую добычу и увели с собой два лучших корабля. Они там оставались 
недолго.
С Соти они разминулись в пути. Соти вернулся в Норвегию и, приплыв в 
Лимгардссиду, высадился на берег. Там он встретил Агмунда, слугу Гуннхильд. Тот 
сразу же узнал его и спрашивает:
– Как долго ты собираешься пробыть здесь?
– Три ночи, – говорит Соти.
– А потом куда же? – спрашивает Агмунд.
– На запад, в Англию, – говорит Соти, – и больше никогда не вернусь назад, пока 
в Норвегии правит Гуннхильд.
Агмунд поехал оттуда к Гуннхильд, пировавшей неподалеку со своим сыном Гудредом,
 и рассказал ей о намерении Соти. Она сразу же попросила Гудреда убить его. 
Гудред тотчас поехал и, напав на Соти врасплох, велел отвести его на берег и 
там повесить, а добро захватил и отвез своей матери. Она послала людей 
доставить все захваченное добро в Конунгахеллу и затем поехала туда сама.
Хрут осенью повернул назад, захватив много богатой добычи. Он поехал к конунгу, 
и тот его хорошо принял. Он предложил конунгу и его матери взять из добычи, что 
они хотят, и конунг взял себе треть всей добычи. Гуннхильд сказала Хруту, что 
она отняла у Соти наследство, а Соти велела убить. Он поблагодарил ее и отдал 
ей половину добра.



VI

Хрут провел зиму у конунга в большом почете. Когда же наступила весна, он 
сделался молчалив. Гуннхильд заметила это и, оставшись с ни