ивет от Гуннхильд и добавил, что 
во избежание пересудов она пригласит их только после того, как их примет конунг.
 Он продолжал:
– Она сказала: «А то подумают, что 'я их жду. Но я сделаю все по-своему. Пусть 
Хрут смело обратится к конунгу и попросится к нему в дружинники». А вот и 
придворные одежды, которые она прислала тебе, Хрут. Ты должен в них предстать 
перед конунгом.
После этого он ушел. На другой день Хрут сказал:
– Пойдем предстанем перед конунгом.
– Пожалуй, – сказал Ацур.
Они пошли вместе с родичами и друзьями, и их было двенадцать человек. Они вошли 
в палату, когда конунг пировал. Хрут подошел первым и приветствовал конунга. 
Конунг внимательно поглядел на пришельца, который был хорошо одет, и спросил, 
как его зовут. Тот назвал себя.
– Ты исландец? – спросил конунг.
Тот ответил, что он исландец.
– Что побудило тебя явиться к нам?
– Я хотел видеть ваше величество, государь! А еще мне надо получить здесь в 
стране большое наследство. Я буду обязан вам, если получу его.
Конунг говорит:
– Всякий найдет поддержку в моих законах в этой стране. Есть ли у тебя еще дела 
к нам?
– Государь, – сказал Хрут, – я хочу просить вас принять меня в свою дружину и 
сделать меня вашим дружинником.
Конунг молчал.
Гуннхильд сказала:
– Сдается мне, что этот человек оказывает вам большую честь. Было бы очень 
хорошо, если бы в вашей дружине было много таких людей.
– Умный он человек? – спросил конунг.
– И умный и отважный, – ответила она.
– Моя мать, видно, хочет, чтобы ты добился того звания, о котором ты просишь. 
Но величие наше и обычаи страны требуют, чтобы ты явился ко мне снова через 
полмесяца. Тогда ты станешь моим дружинником. А до тех пор ты будешь жить у 
моей матери.
Гуннхильд сказала Агмунду:
– Веди их в мой дом и устрой им пир.

Агмунд вышел с ними и повел их в каменную палату.
[4]
Она была украшена прекраснейшим пологом. Там же стоял и престол Гуннхильд.

Агмунд сказал:
– Теперь оправдается все, что я говорил вам прежде о Гуннхильд. Вот ее престол, 
садись на него и можешь сидеть на нем, даже если она сама придет.
Затем он устроил им пир. Недолго пришлось им сидеть, как явилась Гуннхильд. 
Хрут было вскочил, чтобы приветствовать ее.
– Сиди, – сказала она, – ты будешь сидеть на этом месте, пока гостишь у меня.
Затем она села подле Хрута и стала пить вместе с ним. А вечером она сказала:
– Ты будешь этой ночью спать у меня в горнице.
– Как вам будет угодно, – сказал Хрут.
Затем они пошли спать, и она тотчас же заперла горницу изнутри. Они провели там 
ночь вдвоем, а утром принялись пировать. И все те полмесяца они спали одни в ее 
горнице. А людям, бывшим при ней, Гуннхильд сказала:
– Вы поплатитесь жизнью, если хоть слово пророните о том, как повелось у нас с 
Хрутом.
Хрут подарил ей сто двадцать локтей сукна и двенадцать овчин. Гуннхильд 
поблагодарила его за подарки. Поцеловав и поблагодарив ее, Хрут стал прощаться. 
Она пожелала ему счастливого пути. На другой день он явился к конунгу с тремя 
десятками людей и приветствовал его.
Конунг сказал:
– Видно, ты хочешь, Хрут, чтобы я выполнил то, что обещал тебе.
И Хрут сделался дружинником конунга.
Хрут спросил:
– Где же я должен теперь сидеть?
– Пусть моя мать распорядится этим, – сказал конунг.
И она отвела ему самое почетное место, и он пробыл там при конунге всю зиму в 
большой чести.



IV

Весной Хрут узнал, что Соти отплыл на юг, в Данию, и увез с собой все 
наследство. Тогда Хрут пошел к Гуннхильд и рассказал ей об этом.
Гуннхильд сказала:
– Я дам тебе два боевых корабля с людьми, и в числе их храбрейшего воина – 
Ульва Немытого, предводителя нашей стражи. Но ты должен еще повидать конунга до 
твоего отъезда.
Хрут так и сделал. Представ пред конунгом, он рассказал ему о том, что узнал о 
Соти, и о своем намерении отправиться за ним в погоню.
Конунг спросил:
– Какую ратную силу дала тебе моя мать?
– Два боевых корабля во главе с Ульвом Немытым, – ответил Хрут.
– Это немало, – сказал конунг, – но я дам тебе е