об этом в конце
поучительной беседы,  ибо, выслушав потерпевшего, я всю ночь, как уверял мой
слуга,  кудахтал,  тревожа петухов под  окном.  Опрометчивый правоверный был
молодой  и  страстный охотник за  ископаемыми.  Он  нырял  за  костями давно
исчезнувших рыб на дно моря,  рылся в земле, выуживая черепа, долбил меловые
горы,  выскребая раковины,  разрывал песок в поиске слонов.  Он клялся,  что
большой дом  занят у  него остатками древних жителей земли.  И  погоня за  -
скажем  вежливо -  трухой так  увлекла его,  что  он  целыми неделями лежал,
уткнувшись в землю, что не укрылось от мстительных звезд.
     Вошел Ибрагим. Он пытливо оглядел гостей: каждый из них мог одной рукой
удержать две  дыни,  а  каждая  дыня  перетягивает чашу  весов,  наполненную
четками. Ростом перехватил взгляд молодого торговца и поспешил сказать:
     - Ага Халил,  ты усладил наш слух беседой,  и мы не успели сказать, что
пришли к  тебе за  четками для  наших ханым.  И  к  месту будет,  ага Халил,
заплатить и за те, что ты прислал с Ибрагимом в день...
     - Аллах видит,  в подходящий день. А чтобы выбрать четки для изысканных
ханым,  многое на  своем пути  видевших,  и  почти все  удивительное,  нужно
большое внимание и  раздумье.  Удостойте меня посещением в первый день после
ближайшей пятницы,  и  я  подберу то,  что удивит ханым и вызовет восхищение
царства гор.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     Ничто не предвещало то бедствие, что так внезапно обрушилось на Эракле.
Уже с утра не было удачи: он хотел проверить список антиков, но цифры как-то
странно путались,  хотел переставить Венеру ближе к свету,  но слуги едва не
уронили  постамент;   а  когда  решил  сосчитать  содержимое  посеребренного
сундука,  крышка,  обычно устойчивая,  упала,  придавив ему  палец.  Пока он
холодной водой старался унять жар, слуга доложил о приезде верховного везира
Хозрева. "Что за несчастный день!" - едва не вскрикнул Эракле, идя навстречу
непрошеному гостю.
     После  слащавых приветствий и  пожеланий утроить богатство Хозрев начал
без обиняков.
     - Пророк свидетель,  не знаю,  чем я заслужил твое невнимание, о Эракле
Афендули.
     Еще не понимая, к чему клонит везир, Эракле распорядился подать кушанья
и выдержанные греческие вина.
     Жадно  и  долго  насыщался Хозрев,  вызывая отвращение у  воздержанного
Эракле,  с трудом им скрываемое.  После множества яств,  сдобренных соусами,
Хозрев тщательно обсосал косточки каплуна и принялся за пилав, приправленный
финиками и фисташками.  Вперемежку с едой он осушил пять чаш критского вина,
пять пелопонесского и пять ионического.  Вернувшись к косточкам каплуна,  он
затем умело расправился с  кувшином,  полным апельсинового сока,  и  с пущим
рвением стал уплетать пилав.  Оттолкнул тазик с розовой водой, подставленный
слугой для омовения рук,  он высморкался в шелковое полотенце, вытер сальные
пальцы о лаваш и сердито надулся.
     - Ага Эракле!  А, Эракле ага! Почему не ко мне возвел свою просьбу? Или
полагаешь, капудан-паша могущественнее меня?
     - Не знаю, о всесильный Хозрев, чем вызван твой гнев?
     - Ай-яй,  Эракле!  На  что тебе гром неба:  пять раз по  сто мушкетов и
десять пушек?
     - Ни на что.
     - Хорошо.  Ай,  как хорошо!  Тогда на что просил ты у капудан-паши гром
неба?
     - Просил шутя.  Сам ведаешь,  о  везир,  как опасно без стражи в  таком
дворце.  Но не одно это,  управитель жалуется,  что в  поместье на Принцевых
островах,   где   сосредоточены  главные  богатства  Афендули,   уже  дважды
забирались корсары.  Их было там пятьдесят,  потому удалось отогнать. Но кто
поручится, что потом не нагрянет их четыре раза по пятьдесят?
     - О-ох,  корсары! Вай ана-саны! А где еще твои поместья? Я знаю, у тебя
их десять.
     - Тебе не точно сосчитали,  везир Хозрев.  Вот два пальца, столько же у
меня поместий.
     - Билляхи!  Я  расположен к тебе,  иначе рассердился бы,  -  считал сам
хранитель султанских сундуков!
     - Придется  сменить.  Хранитель не  должен  ошибаться,  иначе  может  в
сундуке оказаться лишнее, а он без умысла возьмет и присвоит.
     - Ни один правоверный,  дорожащий чалмой или феской, не посмеет сбиться
со счета в ущерб султану. Только наоборот, - о Эракле ага!
     - А рожденный не небом, а обыкновенной женщиной?
     Хозрев, прищурив один глаз, другим сверлил Афендули:
     - Ты подданный султана?
     - Нет, только гость, да хранит "средоточие мира" священный полумесяц! -
быстро проговорил Эракле. - Моя родина - Индия, куда я, возможно, вернусь...
     - Машаллах!  Ты  десять лет  пьешь воду  голубого моря  и  ни  разу  не
подсчитал, сколько капель выпил.
     - Значит, я должен сейчас расплатиться за капли?
     - Нет,  эфенди,  за  мое молчание!  Мушкетов ты просил пять раз сто,  а
корсаров от силы приплывет десять раз по десять.
     - Сколько я должен заплатить за триста мушкетов?
     - Скоро  байрам,  день,  когда  милостивый аллах подарил жизнь султану,
"средоточию вселенной".  Не  считаешь ли  ты,  о  грек Афендули,  что обязан
просить  у  султана  разрешения  преподнести ему  приличествующий его  имени
подарок?  -  Выражение лица Хозрева напоминало охотника, притаившегося возле
западни.
     - Подскажи что,  -  благоговейно произнес Эракле, - и я готов доставить
себе радость.
     - Поместье,  в  котором так  часто корсары доказывают преимущество силы
над бессилием.
     - О боги! Богатство, соблазняющее корсаров, ты находишь соответствующим
высоте "средоточия вселенной"?!  О везир,  не подвергай меня насмешкам!  Или
хранитель сундука не сосчитал,  сколько у султана подобных поместий?! Другое
дело, если бы... ты соизволил принять его в дар.
     - Билл