лись радости за  атамана,  Халил вновь повел разговор,  но
совсем не о бархате.  Благодаря Рехиме,  которая посещает гаремы влиятельных
пашей, многое узнается, ибо умащивание лица душистой мазью не мешает знатным
ханым  обливать  друг  друга  помоями  и  у  себя  в  гареме,  и  в  гаремах
дружественных пашей.  Но  сейчас они  шипят  об  одном:  верховный везир  не
допустит Моурав-бека стяжать себе славу победителя,  он,  Хозрев,  сам  идет
против шаха Аббаса и...  конечно,  вернется победителем.  Не  кто иной,  как
везир,   блеск  пяти  бунчуков!  Особенно  свирепствует  Фатима:  "О,  разве
правоверные допустят  гяура  пресечь  дорогу  всесильному везиру  к  славе?!
Недолго ждать -  скоро Стамбул захлебнется от  восхищения тем,  кто  одержит
невиданные победы, - любимцем полумесяца, первым везиром Хозрев-пашою!"
     И внезапно Халил разволновался:
     - Моурав-бек!    И    вы,    благородные   спутники,    внемлите   моим
предостережениям:  что-то подлое затевают против вас. Не надо, чтоб сломался
обух у топора.  Будьте осторожны, как те олени. Но, видит аллах, этого мало!
Разве пример с  семьей Афендули вам ничего не говорит?  Разве против бешеных
зверей достаточны храбрость, отвага, бесстрашие?
     - Что же ты предлагаешь, благородный друг, кроме осторожности и отваги?
     - Моурав-бек,  выслушай благосклонно совет,  подсказанный мудростью. Но
против всех бешеных помогает оружие,  ибо они хитры и не имеют совести;  они
сеятели  несчастья,   а   сами  остаются  не  только  неуязвимыми,   но  еще
победителями.
     - Э, дорогой, что же, кроме оружия, может помочь?
     - Яд.
     - Что? - изумился Дато. - Какой яд?
     - Тот,  эфенди Дато, которым травят в умных странах тех, кто не достоин
удара сабли.
     Некоторое время "барсы" безмолвствовали,  пораженные услышанным.  Вдруг
Димитрий взревел:
     - Прав!  Прав,  ага  Халил!  Если бы  я  догадался полтора часа пичкать
проклятого Зураба ядом, мой Даутбек был бы жив!
     Невольно "барсы" погрустнели:  в  каких надзвездных краях скачет сейчас
на призрачном коне их неповторимый друг?
     - Аллах  пожелал,   -   проникновенно  продолжал  Халил,  -  чтобы  вы,
благородные, с моей помощью избавили б Турцию от башибузуков. - И, достав из
кармана изящную коробочку, протянул Георгию. - Возьми, большой полководец, в
тяжелый  час  вспомни  мой  совет...  Здесь  зеленый разлучитель -  двадцать
крупинок для сорока разбойников!
     Взяв коробочку,  Саакадзе повертел ее в  руках,  затем швырнул в камин,
высек огонь и поджег.
     Зеленое пламя ярко вспыхнуло и вмиг погасло.
     - Видишь, дорогой Халил, я еще не на поле брани, а уже сорока человекам
спас жизнь. Если бы подлость можно было убить ядом, мир давно превратился бы
в рай.  Нет,  дорогой друг,  этот способ защиты не для грузинских воинов. Не
устрашаюсь я  низменного везира и его своры,  и никто не помешает мне и моим
"барсам" украсить наши имена победой над шахом Аббасом. Но победа над врагом
достигается мечом,  а  не  ядом.  И  в  битве  честь превыше всего!  Разум и
доблесть, а не тупость и коварство! - вот девиз обязанных перед родиной.
     - Свидетель Мухаммед,  ты,  Моурави,  меня не убедил,  для каждой войны
аллах определил свое оружие. Я предлагал тебе яд не для персидских воинов, а
для  турецких головорезов,  давно  утративших стыд  и  совесть.  Пусть аллах
убережет тебя  от  сожаления,  что  ты  предал огню  средство верной защиты.
Страшен не видимый враг,  а невидимый.  Аллах пусть отведет от вас костлявую
руку беззубой!
     Не знавший страха Дато почувствовал неземной холод,  словно разверзлась
перед ним ледяная бездна.  Он оглядел друзей:  они были сумрачны и как будто
чем-то  ошеломлены.  На бледном лице Матарса еще отчетливее выступала черная
повязка.  Что это -  предчувствие? Но с каких пор неустрашимые "барсы" стали
бояться гибели?
     Желая  рассеять  тяжелое  впечатление,  вызванное  заклинаниями Халила,
Саакадзе начал  шутить  над  излишним страхом мастера четок  перед  мастером
злодейства и  ему подобными.  "Барсы" тоже очнулись от оцепенения и заверяли
Халила  в  своем  желании  после  войны  встретиться с  ним  и  напоить  его
грузинским вином в  Картли,  куда он  прибудет вместе с  Ибрагимом к  ним  в
гости.
     Но Халила не покидала грусть,  и  он,  пожелав дому Моурав-бека полного
исполнения всех желаний, добавил:
     - Чтоб вас убедить,  даже "Локман биле чарэ буламаз". Но удостойте меня
обещанием:  если станете слать в Стамбул гонцов,  не забудьте,  что я торгую
четками,  этим товаром судьбы.  Пусть гонец непременно зайдет в  мою  лавку.
Если у  вас в Анатолии все очень хорошо,  требуйте четки из красного янтаря,
если не совсем -  из желтого.  А если -  пусть убережет вас небо!  -  плохо,
требуйте четки из черного агата. Под тайным дном посеребренной коробки будет
лежать яд - двадцать крупинок для сорока разбойников, а сверху четки. Но все
равно, через шесть лун узнаю, где вы, и пришлю Ибрагима, - только не прямо к
вам, а в шатры орт, с амулетами и мелким товаром для янычар. Если что нужно,
передайте с ним.
     - Хочу  и  я,  д