бное отношение?
     - А  может,  заслужил?  -  как бы  бесстрастно спросил патриарх.  -  Не
слишком ли ты требователен к церкови?
     - Нет,  патриарх,  не слишком!  Не я ли ублажал братию? Не я ли защищал
священный божий  храм?  И  в  роковой  час  католикос оставил  меня...  мало
оставил, он еще помогал моим недругам.
     - Чего требовал ты от католикоса, сын мой?
     - Войско!  Только войско! Оно укрыто за крепкими монастырскими стенами.
А разве можно уберечь церковь,  когда враг разрушает царство? И теперь, если
судьба определила мне возвращение...
     - Сын мой, не судьба, а господь бог наш. Ты сам во многом повинен... Не
все  короли  венчаны.  Кому  неведомо,  что  на  Руси  царствует  не  Михаил
Федорович, а патриарх Филарет. Ты тоже был на своей земле невенчанным царем.
Почему на благо родины не укрепился на троне? Неразумно действовал, сын мой.
     Саакадзе вспомнил совет горцев, их настроение и удивление и вздохнул:
     - Святой отец,  ты  не знаешь мою страну,  там крепки старые устои.  Не
простил бы мне народ захвата трона Багратиони.  Все мои помыслы - о расцвете
моего отечества.  А  какой возможен расцвет без участия народа?  И  потом...
должен признаться... да, святой отец, не тяготеет мое сердце к трону. Царь -
это узник высшего княжества,  он должен подчиняться владетелям... - Саакадзе
хотел добавить: "И церкови", но вовремя спохватился, - и Высшему совету. А я
люблю простор,  люблю звенеть мечом и слушать звон аршина,  гирь, люблю стук
копыт коней,  несущих воинов на правую битву за народ,  люблю стук молотков,
выковывающих оружие для защитников родины, и люблю перезвон колокольчиков на
шеях  караванных верблюдов.  И  еще  люблю,  святой  отец,  большую беседу с
послами,  зодчими,  воздвигающими крепости и... здания, радующие глаз. Люблю
неторопливую беседу  с  народом,  сидящим на  бревнах у  реки,  перебирающей
кругляки...  И ты, патриарх вселенский, не одними церковными делами занят. И
тебе слишком тесен мир церквей. И тебя радует не только перезвон колоколов.
     - Не грешен,  сын мой,  занят я одними делами церкови. И на благо, ради
укрепления ее мощи и власти,  ради обогащения дома божьего, не отрываю мысли
свои от дел царств...  Вот в Константинополе нет постоянного посла Русии - и
незачем: Филарет всегда прислушивается к моим советам и грамоты мои ценит. Я
правлю здесь посольские дела. Мне все ведомо не только о турецком царстве, -
это было бы мелко для широких рек моих деяний, но и о многих странах Старого
Света.
     Наверное,  тебе сказали,  что я здесь на страже интересов короля шведов
Густава-Адольфа,  в  переписке со  многими и  помогаю тайным  планам  против
господом отвергнутых Габсбургов.  Папа  Римский знает  это,  и  все  иезуиты
бешено ненавидят меня, стремясь очернить. Видишь ли, сын мой, совсем недавно
устроил я  тайную встречу послов Голландии и Венеции с Режап-пашой и другими
влиятельными пашами,  помогаю Венгрии против деспотизма турок,  помогаю тем,
кто  стал  против  Габсбургов,  алчущих  захватить  многие  государства  для
возвышения и  обогащения своей фамилии.  Не забываю я  и божьи дела.  Ты сам
знаешь:  выкупаю по  желанию патриарха Филарета русийских людей из турецкого
рабства...  Посылаю ценные грамоты Филарету о  делах иных  держав,  о  делах
Турции.  И знаю -  Русия ценит мои скромные деяния, ценят и другие... Не для
хвастовства говорю тебе,  сын мой,  а  для поучения:  государственный муж да
держит в своей длани дела своих и чужих стран...
     - Я внимаю тебе,  святой отец, восхищенно. Тот патриарх вселенский, кто
печалится о делах,  переживающих нас...  Но до меня дошло,  что твоим врагам
удалось дважды оклеветать тебя и ты много страдал...
     - Христос терпел и  нам велел.  Оклеветали меня габсбургские дипломаты,
иезуиты и  Коллегия пропаганды веры.  Эти еретики преследуют меня с  волчьей
ненавистью,  доносят султану,  обвиняя в  измене  Турции,  указывают на  мое
покровительство запорожцам.  И  то  верно,  не  раз выкупал их  из страшного
турецкого рабства...  На  то была тайная просьба Русии.  Наконец,  император
Габсбург и папа Римский определили большие суммы, и врагам моим, совместно с
де  Сези,  удалось подкупить влиятельных пашей.  За  срок с  тысяча шестьсот
двадцать  первого  года  им  посчастливилось уже  дважды  свергнуть  меня  с
патриаршего престола. Они пытались пленить меня и увезти в Рим. Но все всуе:
голландский посол тоже не жалел золота и  неизменно добивался восстановления
меня  на  патриаршем  престоле.  Перетолковывают иезуиты  книгоописания мои,
обвиняя  в  отступничестве,  -  думаю,  вновь  попытаются свергнуть,  но  не
устрашаюсь, безмерно нужен я странам истинной веры, борющимся с Габсбургами,
и всегда они за большие деньги будут восстанавливать меня.
     - Если бы мой голос звучал здесь подобно боевой трубе,  а не флейте,  я
бы боролся за тебя, ибо небо скупо на великих людей!..
     - Сын мой, разве не вед