ю,  жадными губами припав к
источающей аромат шее.  Она извивалась гибким телом,  то  привлекая его,  то
отталкивая, теребя его шелковистые волосы и целуя их.
     - О Арсана моя!! Ты виденье рая на земле! Ты алтарь муки! Ты соткана из
пряжи огня.
     - О мой Автандил! Запах волос твоих слаще меда! Губы - блаженство сна!
     Уста прильнули к устам.  Потолок киоска рухнул куда-то вниз.  В воздухе
замелькали тысячи красных точек,  и в них растворились воля, мысли. И сквозь
какой-то вихрь донесся страстный, умоляющий шепот:
     - Докажи,  что любишь!  Докажи!..  Нет,  нет,  сейчас!..  Скажи только,
почему пируете?!  Поклянись на кресте! - Опьянение не помешало Арсане вынуть
крест,  висевший на нитке жемчуга. - Поклянись, что говоришь правду! Разве я
не твоя?  -  Она еще сильнее прижалась к его устам,  но продолжала держать у
его глаз крестик.  И после долгого,  как вечность, поцелуя: - Теперь говори!
Или я убегу...
     Автандил силился овладеть собой: "О чем она? Люблю? Но почему не помню,
где я?  Почему не спешу поделиться с возлюбленной радостью?  Как смею томить
прекрасную?"
     - Докажи, что любишь! О море жизни моей, скажи!
     - Хорошо, скажу...
     И... Автандил очнулся. Удивленно оглядел киоск. Белые розы вздрагивали,
словно от прохлады.  Солнце смотрела в окно холодно, недружелюбно. И холодом
веяло от  потемневших глаз  Арсаны.  Помрачнел и  Автандил:  "Что  со  мною?
Кажется,  я  пережил  страшную пытку?  Испытание любовью!  Почему  назойливо
блестит крестик?  Что это?  Неужели я  чуть не выдал тайну,  доверенную мне?
Неужели подобная слабость воли называется любовью?  Кто она, искусительница?
О  святой  Евстафий,  что  осмелился я  подумать  о  любимой!  Тогда  почему
пытала?..  Любопытство, и ничего больше? Нет, не таков сын Георгия Саакадзе,
чтобы даже беспредельно любимой выдавать тайны". И он внезапно спросил:
     - Тебя подослала ханым Фатима?
     Смутившись, Арсана не могла найти слов, потом рассердилась:
     - Святая Мария! Что, по-твоему, я у ней на посылках?!
     - Избегай,  моя Арсана, хитрости, она убивает любовь. Ты видела сегодня
ханым Фатиму.
     Арсана беспечно смеялась, но брови ее слились в одну черную стрелу.
     - А кто проворковал тебе об этом?
     - Случайный голубь.  -  И подумал: "Эта мерзкая владычица Хозрева может
запутать ангелу подобную Арсану.  Надо предупредить отца и... скорее назвать
возлюбленную своей. Тогда я буду вправе оберегать ее".
     - Радость моих дней,  -  прервал он затянувшееся молчание, - доверь мне
свои мысли, если доверила сердце.
     - Ты любишь меня, Автандил мой прекрасный?
     - Не спрашивай о том, что давно знаешь.
     - Тогда скажи... правду.
     - Опять  о  подарке?  -  Автандил пожал  плечами:  "Почему так  усердно
допытывается?"  -  Правда,  дорогая,  -  беспечно  проговорил  он,  -  почти
придумали, что преподнести. Знаешь, как страшно не угодить властелину.
     - Я не о том!  -  Арсана капризно скривила губы. - Хорешани очень любит
своего Дато?
     Автандил невольно насторожился: "А это что значит?"
     - Госпожа Хорешани будет  вечно  любить  азнаура Дато.  Но  почему тебя
волнует это?
     - Так... она слишком ласкова с моим дядей.
     Автандил вскочил,  охваченный гневом.  Он привычно стал искать на поясе
оружие. Арсана насмешливо смотрела куда-то вдаль...
     - Никогда,  слышишь,  Арсана,  никогда  не  произноси имя  неповторимой
Хорешани без предельного уважения!
     - Иначе  ты  меня  убьешь?  -  Она  вызывающе  звякнула  браслетами.  -
Ха-ха-ха... А знаешь, я ничего не боюсь...
     - Странный у нас сегодня разговор.  -  Автандил внимательно разглядывал
линии своей ладони. - Не слишком ли странный?
     - Ты прав, блеск моего солнца. Давай лучше грезить о любви.
     Арсана обняла его  за  шею и  соблазнительно прижимала свою щеку к  его
щеке. Автандил тихонько отстранил ее.
     - Пока  не  признаешься,   кто  намерен  очернить  чистую,   как  слеза
богоматери, Хорешани, не смогу предаваться радостям.
     В его твердых словах звучал приговор.  Не на шутку испугавшись,  Арсана
начала уверять,  что  просто сболтнула вздор,  но,  чем больше уверяла,  тем
больше путалась и не заметила,  как дважды произнесла имя Фатимы...  И вдруг
оборвала разговор и прикусила губу.  Автандил сидел рядом,  но был далеко от
нее, бледный, холодный. "О боже, как я ошиблась! - сокрушалась Арсана. - Это
настоящий муж,  а не безвольное дитя, каким я считала его". И страх потерять
Автандила охватил все ее существо:
     - Нет!  Нет,  мой возлюбленный, не отталкивай меня. Я погибну, клянусь,
погибну!  Только ты  разбудил во  мне любовь,  только тебя лелею я  в  своих
мыслях,  желаниях!  Без  тебя меня ждет гибель!  Я  это знаю,  предчувствую!
Защити меня, мой... мой неповторимый.
     И Арсана,  обвив его руками, вложила в долгий поцелуй страсть и мольбу,
точно от него ища у него же защиту.
     Сразу почувствовав в  ее порыве искренность,  Автандил прижал девушку к
своей