й, Мухран-батони сами приходят и
сами  уходят,  когда считают нужным.  Я  уеду на  рассвете.  Не  сомневаюсь,
благородный  Липарит  пожелает  сопутствовать  мне.   Но  ты,  князь  Зураб,
приглашен в  Метехи не только Шадиманом,  но и  полководцами шаха Аббаса,  -
обязан остаться!  Кто знает,  не угодно ли судьбе,  чтобы ты услужил Метехи,
восстав против своего тестя?
     - О моей услуге ты,  Мирван, друг Саакадзе из Носте, скоро услышишь! Не
думаю,  чтобы пошла она вам на пользу, ибо силу моего клинка вы почувствуете
первыми!
     Мирван зарукоплескал.
     - Хорошо,  князь, напомнил! Давно желал спросить: удалось тебе выкупить
тех арагвинцев, которых Кайхосро Мухран-батони своим клинком в Гурию загнал?
     Зураб  побагровел и  угрожающе вскинул  кулак,  на  указательном пальце
блеснуло кольцо с боевым шипом.
     С  большим трудом  Шадиману удалось предотвратить схватку.  Он  вовремя
заметил, что все князья вооружены "боевыми" кольцами; без них, из уважения к
царскому трону, были только Мирван и Липарит.

     Уже солнце достигло зенита,  ко никто и не вспомнил о еде.  Князья явно
торопились обсудить  все  и  удалиться  в  свои  замки.  Они  согласились не
отступать от  принятых  ранее  решений,  согласились даже  помочь  конями  и
оружием  новым  царским  дружинам.  По  предложению  Бараташвили,  владетеля
Биртвиси,  обязались  не  направлять посланцев к  Теймуразу,  а  ждать,  что
предпримет кахетинский царь.
     Не  одного  Андукапара  озадачило,  с  какой  яростью  Зураб  отстаивал
интересы Картлийского царства.  Он  почти проговорился,  что опасается мести
Теймураза и  всеми способами готов не допускать его к  пределам Картли,  так
услужливо,  во  вред царству,  преподнесенной Георгием Саакадзе беспокойному
стяжателю чужих владений.
     Это и многое им высказанное,  а главное - намерение остаться в Метехи и
во  всем  помогать везиру,  успокоило Шадимана,  начавшего было  подозревать
измену.  "Нет,  какой  арагвинцу расчет  попасть  снова  в  лапы  Теймураза?
Царствовать над горцами песнопевец Зураба не допустит! А я?.. Дело покажет!"
- поспешил отделаться от неприятной мысли Шадиман.
     То  ли из гордости,  то ли из боязни насильственных действий со стороны
Шадимана и Андукапара, бестактно желавших удержать князей в Метехи как можно
дольше,  они, точно сговорившись, объявили, что не последуют примеру Мирвана
и  Липарита и,  как  было  назначено,  разъедутся ровно  через два  дня.  Но
грянувший веселый  звон  в  соборах  и  храмах  наполнил Тбилиси и  заставил
содрогнуться владетелей.  Они готовы были ринуться к  коням,  одобрив призыв
Палавандишвили: "Не медлить ни часа, ни минуты! Выбраться из Метехи!"
     И  тут  произошло непредвиденное событие,  потрясшее Шадимана.  Дверь в
"зал с оранжевыми птицами" распахнулась,  и стало видно, как стража опускает
копья  наконечниками  вниз,   а  в  зал  входит,  с  поднятыми  крестами,  в
торжественных одеяниях, духовенство.
     Впереди -  архиепископ Феодосий,  за ним Трифилий и  десять епископов и
архимандритов.  Феодосий, осеняя князей направо и налево крестным знамением,
оповестил:
     - Святой  отец,  католикос Картли  посылает вам,  князья  Картли,  свое
пастырское благословение и  радостную весть:  исконные враги Христа -  персы
изгнаны из земель Грузии. Богом данный царь, победитель Теймураз Багратиони,
воцарился  вновь  на  престоле  Кахети!  Да  восторжествует мир  над  уделом
иверской божьей матери! Да будет благодать над народом обоих царств!
     - Аминь! - подхватили остальные.
     - Да расцветут цветы дружбы и взаимного доверия! - проговорил Трифилий.
     - Аминь! - подхватили остальные.
     И  раньше чем  кто-либо успел опомниться,  духовенство так же  внезапно
исчезло, как появилось.
     Ледяное молчание сковало князей.  "Церковь признала царем  Теймураза!..
Бежать!  Как можно скорее бежать в  свои замки!..  Архиепископ Феодосий едва
удостоил царя Симона поклоном!..  А может, Теймураз уже сюда спешит? Бежать!
Бежать, пока не поздно!"
     Но страх перед Шадиманом,  а главное,  перед Зурабом, способным бросить
их  в  подземелье,  в  чем  охотно  поможет  ему  Андукапар,  вынудил князей
сдержанно  отнестись  к  вызывающим действиям  церкови  и,  наперекор своему
страстному желанию, остаться до назначенного срока разъезда.
     Выручил  многих  Фиран  Амилахвари:  он  напомнил князьям  их  обещание
поохотиться у него в замке Схвилос-цихе.
     Джавахишвили первый заверил любезного владетеля о  своем  согласии:  о,
конечно он помнит о приглашении и непременно пожалует к Фирану! Когда охота?
     Оказалось,  хоть сейчас.  Князья заволновались:  "А  обложен ли  зверь?
Готовы ли собаки?  Не опоздать бы!"  И  многие решили ехать на охоту сегодня
же, прямо из Метехи.
     Обрадованный Фиран  стал  торопить  Шадимана  поскорей закончить съезд:
"Сколько говорить можно?  Ничто так  не  объединит князей,  как груды убитой
дичи и туши джейранов".
     - А ты,  князь Зураб, почему молчишь? Уж не собираешься ли не выполнить
обещания?
     - Кто,  я?  Видно, Фиран, ты плохо меня знаешь, - Зураб подбоченился. -
Клянусь, намеченные мною зайцы уже сегодня могут служить по себе панихиду! А
рог,  из которого я  выпью за твоей скатертью в  честь удачной охоты,  может
чувствовать себя уже пустым!  Приеду,  князь,  вовремя. Может, удастся мне