Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: История :: История Европы :: История Грузии :: Анна Антоновская - Георгий Саакадзе :: Книга V - Базалетский бой
<<-[Весь Текст]
Страница: из 218
 <<-
 
или  хотя  бы  при  Симоне
телохранителя в тюрбане!  Вымести,  вымести железной метлой нечисть из удела
иверской  божьей  матери!   Тогда  многое  сотворим...  В  княжеские  замки,
оставшиеся верными церкови, тоже монастырские дружины войдут.
     - С благоговением внимаю тебе,  святой отец, но возможно ли такой мерой
заставить Саакадзе отказаться восстановить свое могущество и былую власть?
     - Об этом,  сын мой,  не беспокойся,  -  вдруг,  словно четки рассыпал,
заговорил Феодосий, - церковь заставит отказаться.
     - Чем?
     - Во  всех  храмах городов и  деревень,  во  всех  монастырях служители
святого алтаря оповестят народ о  том,  что персы изгнаны из Картли великими
трудами верных сынов,  и если кто еще осмелится для своих выгод прибегнуть к
помощи персов или турок, то будут прокляты те, кто пойдет за изменником!
     - Мудрость святого отца озаряет меня!  -  восхитился Шадиман.  - Но, по
моему  разумению,  надо  тогда изменником назвать Саакадзе,  готового сейчас
призвать  турок,  как  некогда  привел  персов,  разоривших Картли-Кахети  и
избивавших неповинных женщин и детей.
     - Так  открыто для  народа опасно глаголать,  ибо  Саакадзе привел -  и
Саакадзе уничтожил,  спасая Грузию от гибели.  Потом и ты,  Шадиман,  провел
персов через подземную дорогу в сердце царства,  - спокойно произнес тбилели
и, взяв со скамьи четки, подал их католикосу.
     - Я не для войны старался, - сузил глаза Шадиман.
     - Нам ведомо,  что для воцарения магометанина Симона!  - Феодосий резко
отбросил рукав  рясы,  снял  с  отсвечивающей воском руки  четки и  застучал
черными агатами. - Имя Саакадзе пока не следует произносить.
     - А  если взамен увода всех сарбазов поголовно Иса-хан потребует выдачи
Саакадзе? Таково желание шаха Аббаса...
     Воцарилось безмолвие,  тяжелое,  как  медная гора.  Оно нарушалось лишь
дружным  стуком  четок.  Священнослужители знали,  чего  хочет  добиться  от
католикоса Иса-хан. Наконец католикос медленно проговорил:
     - Если шаху нужна голова Саакадзе,  пусть Иса-хан, раболепствуя, сам ее
достанет. Это не во власти церкви.
     Выпрямившись возле  киота,  епископ  Самтаврский  воинственно  коснулся
нагрудного креста, словно сабли.
     - Неосмотрительно  ты,  князь,  толкаешь  нас  на  поступок,  противный
церкви. Не устроим мы ловушки Георгию Саакадзе, не вызовем хотя бы в Мцхета,
якобы на разговор,  чтобы потом предать кизилбашам. Говори, как на исповеди,
об этом думал?!
     - Так. Если для целости царства необходима жертва... А разве настоятеля
Кватахеви также не требует шах? Зная, как церковь дорожит отцом Трифилием, я
всячески убеждал Хосро-мирзу.
     - Передай Иса-хану: Трифилий бежал в Русию, и его оттуда не выманишь. -
"Ложь, приносящая пользу вере, та же истина", - подумал католикос. - Но если
вернется - выполним повеление шаха, знай, мой сын...
     Шадиман  осклабился,  хотелось  удержать  приятное  мгновение,  -  ведь
католикос впервые сказал ему:  "мой  сын".  Он  низко склонился и  поцеловал
рукав тяжелой шелковой рясы.
     Католикос задумчиво продолжал:
     - ...если,  как сказал, персы до одного уйдут, о многом можешь просить.
И с того же священного дня в церквах начнутся проповеди против Саакадзе.  Не
ему бог предначертал занять престол Багратиони.
     Едва  за  Шадиманом закрылись ворота,  как  снова их  открыли для  двух
отъезжающих монахов,  получивших разрешение Хосро-мирзы  совершать поездки в
Мцхета и обратно.
     Монахи, понукая лошаков хворостинками, выехали из Тбилисских ворот, но,
обогнув Мцхета,  свернули в  лес и  стали медленно углубляться в  чащу.  Они
предвкушали, как отведают иорскую форель, ибо им поручал католикос пробиться
в Тушети и проверить, здоров ли царь Теймураз.
     Полный дум  возвращался в  Метехи Шадиман.  Некогда в  горах Имерети он
видел  кипучий  поток,  целеустремленно несущийся вдаль,  одержимый каким-то
затаенным желанием.  Но  сколько роковых преград становилось на  его бурном,
извилистом пути!  Вот уже, чудилось, вырывается он на солнечный простор, вот
еще лишь одно движение -  и,  торжествующий,  он познает тайну достигнутого,
вечную власть моря.  И неизменно каждый раз огромный валун становился на его
пути и  поток белой грудью разбивался о  камень,  вздымая на  мрачные уступы
тысячи водяных брызг... Водяных? А может, кровавых?
     Казалось,  огромная победа, одержанная им в палатах католикоса, сулила,
наконец,  спокойствие царству и  должна была его радовать,  но  почему-то он
ощущал не радость, а, увы, томительную усталость.
     "Конечно,  церковь  без  всякого  оружия  уничтожит  Великого  Моурави.
Уничтожать и возвеличивать в ее власти. А кто останется? Эти себялюбцы Зураб
Эристави?  Андукапар Амилахвари?  Цицишвили? Разве все они скопом стоят хотя
бы изношенных цаги Саакадзе?  Кто лучше меня знает,  что теряет Картли?  Кто
может  еще  заслонить своей богатырской грудью царство?  Так  почему же  ты,
"змеиный" князь Шадиман,  добивался его гибели?  Я... я добивался? Кто такую
подлость про меня осмелился помыслить?  Добивался не я,  а  глава княжеского
сословия,  ибо  иного  выхода  нет!  Спасение княжеских знамен  -  в  гибели
Великого 
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 218
 <<-