бь
барабана.   В   широко   распахнутые  ворота   шумно   проскакал  Квливидзе,
сопровождаемый азнаурами и ополченцами,  а за ними потянулся конный караван,
навьюченный трофеями.
     Размахивая папахой,  к  которой  уже  были  приколоты осенние,  алая  и
оранжевая,   розы,  Квливидзе,  стоя  на  стременах  и  освещаемый  факелами
выбежавших слуг, отдавал короткие распоряжения.
     - На целую агаджа за нами ползут арбы,  нагруженные ценностями персов и
приспешников персов!  Клянусь  бородой  пророка,  все  пригодится азнаурам и
ополченцам! - задорно выкрикнул кто-то в темноту.
     - Сюда не напрасно притащили,  -  вмешался высокий ополченец,  слезая с
коня, как с табурета, - справедливее "барсов" никто не разделит.
     Особенно  волновали  ополченцев тонконогие горячие  кони  и  клинки  из
серого,  черного  и  желтого  булата.  Отборное зерно  и  вино  в  бурдючках
предназначалось в  подарок  женщинам  и  детям,  лепешки  и  пенящиеся вином
глиняные чаши внесут веселье в темные землянки. И все же ополченцы теснились
вокруг великолепного табуна и вьюков с оружием.
     Не  без усилий удалось Квливидзе убедить ополченцев отойти от  коней и,
отведав обильное угощение обрадованной Дареджан, отдохнуть от бешеной войны.
     - А  притащатся арбы,  -  гремел  Квливидзе,  сорвав  с  папахи розы  и
передавая их Дареджан,  -  выборные от азнауров и  ополченцев распределят их
беспристрастно...
     Наутро прискакали "барсы".
     Увидя двух арагвинцев,  Квливидзе мгновение обалдело оглядывал их,  как
бы не доверяя своим глазам, и вдруг гаркнул:
     - Шакалы! Шакалы! Бейте их, собачьих детей!
     - Стойте! - засмеялся Ростом. - Это гонцы от княгини Нато.
     Всех удивило,  что арагвинцев оставили на свободе и кормили, к великому
неудовольствию азнауров, совместно с дружинниками.
     Арагвинцы пробовали шутить, напоминая, что когда дерево опрокидывается,
все на него бросаются - и с топором и без топора.
     Дружинники мрачно отпарировали:
     - Как бы верблюд ни упал, горб все-таки заметен.
     Лишь один Арчил бесстрастно поглядывал на  арагвинцев:  он был спокоен,
ибо,  незаметно для остальных, приставил к арагвинцам двух своих разведчиков
и  вдобавок усилил стражу у  ворот,  -  баз  разрешения Арчила никто не  мог
выходить за пределы замка.
     Едва закончилась веселая еда, как Саакадзе, ссылаясь на бессонную ночь,
удалился в свою башенку. Туда незаметно пробрались и все "барсы".
     Внимательно  выслушав  Даутбека  и  Ростома,   Саакадзе  несколько  раз
прошелся по комнате, поправил на коврике шашку Нугзара и опустился на тахту.
     - Разгадать нетрудно, шакал укрепил свой замок, сделав его неприступным
для моих дружин.  И стража малая -  всего одна княгиня Нато! А ведь она дала
слово без совета Русудан не возвращаться в Ананури.
     - Шакалу в  ловкости отказать нельзя.  Только если  Теймуразу помогает,
почему в  Метехи первым после  Шадимана стал?  И  еще  -  разве Андукапар не
выследил бы? А Шадимана не так легко обмануть!
     - Не так легко, мой Даутбек, а обманывает. Конечно, горцы ушли в Тушети
с  молчаливого  согласия  Зураба,  о  чем  Иса-хан  в  неведении.  Арагвское
княжество от  сарбазов очистил с  согласия Хосро-мирзы;  для  какой  цели  -
Шадиман не догадывается.  Потом вывел из Тбилиси половину войска Андукапара,
который тоже не знает подлинную причину.  Что затевает шакал?  Думаю, обещал
меня уничтожить, потому в Метехи все ему угождают. Но...
     - Я тоже мучаюсь: почему два великих советника, Ростом и Даутбек, держа
Миха в руках -  полтора ишачьего хвоста ему на закуску!  - не выжали из него
признания?
     - Если бы  даже тебя на  помощь пригласили,  и  тогда больше того,  что
узнали, ничего не прибавилось бы, - невозмутимо возразил Ростом.
     - А  разве речной черт  не  готов сам  с  себя  шкуру снять ради своего
Зураба?  -  возмутился Даутбек,  ударяя нагайкой по пыльным цаги.  - Что ты,
длинноносый дятел,  нас в глупости упрекаешь?  Сам мог убедиться, как предан
подлый мсахури отвратному князю. Пощади ишака, пусть сам трудится с хвостом.
     - Не  спорьте,  мои  "барсы",  скоро  узнаем от  Папуна все.  Ведь  два
арагвинца,  вовремя отпущенные,  поспешат не в Ананури - передать от Русудан
послание и подарки, а в Метехи.
     - Почему думаешь, Георгий? - удивился Пануш.
     - Не сомневаюсь,  что,  увидя Дато и Гиви,  которые вот-вот вернутся из
Стамбула,  арагвинцы помчатся к  шакалу предупредить,  что султан нам помощь
пришлет.
     - А если не пришлет? - слегка ошеломленный, спросил Матарс.
     - Все  равно -  для  Метехи выгоден слух,  что  пришлет.  Как  только с
верхней башни страж увидит Дато, ты, Ростом, незаметно поскачешь навстречу и
предупредишь друга,  но вернешься, конечно, один, так же незаметно. Помните,
что арагвинцы зурабовой выучки - значит, все равно что нашей.
     - Теперь понимаю,  - расхохотался Димитрий, - какая хатабала произойдет
в Метехи, полторы змеи им под хвост! Даже Хосро потеряет сон.
     - Я на подобное надеюсь.  Помнишь,  я дал слово тушинам изгнать персов.
Здесь, друзья мои, большая игра. Надо, чтобы и Теймураз узнал, - осмелеет.
     - А я,  Георгий,  голову ломал,  все думал, на что тебе два прожорливых
арагвинца?  И  почему на  свободе,  как  почетных гонцов,  держишь?  Видишь,
сколько около тебя ни  нахожусь,  ничему не  научился!  Вот  Дато,  Даутбек,
Ростом, Димитрий...