|
тся по
возвращении на картлийский престол огнем и шашкой уничтожить не верных
"солнцу Ирана".
Озабоченно покидал утром Носте настоятель Кватахеви Трифилий. Он
торопился в Тбилиси убедить католикоса, вразумить ослепленных алчностью
князей.
Проводив Вахтанга, Саакадзе собрал ностевцев. Снова перед ним затаенно
плескалась Ностури, у берега чернело бревно, а по бокам желтели еще не
состарившиеся стволы. Вдали по извивающейся дороге, привычно поскрипывая,
плелась арба, доносилась певучая урмули - песня погонщика, в сиреневом
мареве тонули горы, и едва уловимый запах дымка сладостно щекотал сердце.
Три поколения ностевцев - деды, отцы и внуки, - воинственные и задорные,
умудренные опытом и подчиняющиеся лишь порывам юности, нетерпеливо ждали
своего Георгия.
Уже приготовлено посередине черного бревна почетное место, для чего,
скрывая дрожь, трем старшим дедам пришлось пересесть к новым дедам. Уже
прадед Матарса, плотно усевшись по правую сторону от места Моурави, и дед
Димитрия - по левую, в сотый раз пересказывали прошедшие события, гордясь
особым почетом, оказываемым им в замке.
Саакадзе появился как-то сразу, словно скинул с себя не плащ, а густые
заросли. Следовали за ним Димитрий, Арчил и Эрасти. Деды растерялись, потом
вскочили с бревен и забросали Моурави восторженными приветствиями и
пожеланиями.
Внезапно прадед Матарса осекся: сверху и снизу сбегалась к берегу
молодежь. Гневно потрясая сучковатой палкой, он выкрикнул, что Моурави с
народом хочет говорить, а не с молокососами, чье дело, пока не состарятся,
выполнять решение старших!.. Озорной Илико бойко возразил, что он
догадывается, о чем Великий Моурави хочет говорить, а раз так, то парням
важнее, чем дедам, знать: подковывать сейчас коней или после точки шашек?
Под общий одобрительный смех молодежи Эрасти прикрикнул на племянника,
пригрозив оставить его дома стеречь скот, если тот не научится молчать в
присутствии старших.
- Э-э, чтоб не был дома Илия, а перед народом свинья, - озлился дед
Димитрия, - стоит ему кирпичом спину натереть!
- Лучше ниже! - посоветовал прадед Матарса.
- Правду говоришь, дорогой прадед, но и Илия - полтора барана ему на
закуску! - прав: дело касается также и молодых.
- Пусть, Димитрий, трижды касается, но голос не смеют подавать, -
забеспокоился дед Димитрия.
- Деды правы, - Саакадзе зорко оглядел белобородых: - Нельзя отнимать у
них радость старшинства, установленного веками, в этом сладость остатка их
жизни, - решать, дорогие деды, будем мы, а выполнять удостоим гонителей
бурь.
Долго и проникновенно говорил Георгий о значении ностевцев, о почетном
долге быть первыми во всем, быть примером для других деревень. Вновь
близится время кровавого дождя, время шаха Аббаса, время подвигов и
самоотречения. Пора готовиться к боевой страде. Пора ностевцам, даже
старикам, прервать покой!..
- Ваша, Великий Моурави! - выкрикнул, забыв гнев дяди, Илико. - Ваша
нашему господину, лучшему из лучших! Шах Аббас может неожиданно подкрасться.
Кто не знает: люди по дороге идут, а волк - по обочине!
- У меня к тебе такое слово, мальчик, - снова рассердился Эрасти: -
Чужой дурак - смех, а свой - стыд! И если еще услышу...
- Кстати о дураках, - перебил Саакадзе оруженосца, ему определенно
нравился смелый Илия, - тебе, Иванэ, необходимо в Лихи поехать. И если не
уговоришь речных раков опомниться и спешно начать вооружаться, подумаю о
тебе невеселое...
- Моурави, ты наш господин, не посмел бы без тебя... Кто знал, что
дураки?.. Дочь с твоего разрешения отдал, думал, богатство в Носте хлынет,
хлынут дружинники, - а что вышло? Когда о войне говорю, смеются... Что
делать? Царь Баграт им такую волю дал... а другие цари...
- Выедешь в Лихи, двести дружинников они должны мне представить; а если
ослушаются, передай: пальцем Моурави не шевельнет, когда персы грабить Лихи
будут. Ты, Павле, с сыном в Нахидури поедешь, там у тебя родня. Много
уговаривать не придется, в Сурамской битве показали себя настоящими воинами.
Вам, достойные прадеды, деды и пожилые, вот что поручаю: между собою сами
выберите, кому в Атени поехать, кому в Урбниси, кому в Сабаратиано, в
Самцхе... Вы, столько лет прожившие со мною, должны быть мне помощниками,
ибо больше многих знаете, духом и мыслями крепче и в воинском деле
сильнее... Так я говорю?
- Так! Так, наш Моурави! - послышалось со всех сторон.
Димитрий усмехнулся: полтора года не удержать бурный поток. Молодежь во
главе с Илико кричит громче всех.
- Ты, Моурави, всегда доброе сердце к нам держал и сейчас хорошо о нас
сказал. Может, в других деревнях люди и днем с трудом просыпаются, зато мы
даже ночью, когда надо, думаем.
- И живем мы, Моурави, веселей, даже когда врага ждем...
- С нетерпением! - тряхнув рыжей копной волос, буркнул пожилой Отиа.
По берегу, как волна, прокатился смех:
- Люди, почему не спросим нашего Моурави, где оружие для новых
дружинников взять?
- Э-э, зеленая лисица, без тебя Моурави не решил? - выкрикнул дед
Димитрия.
- Твой разговор слушать, все равно что осла на плечи взвалить, -
поддержал друга прадед Матарса. И опять прокатился смех и лестные возгласы.
- Ит
|
|