ко Квливидзе, Гуния, Асламаз согласились на немедленное усиление
и перестановку войск,  но и князья и мелкие азнауры готовы были,  не мешкая,
отправиться на дальние рубежи и  защищать проходы и подступы к Картли...  И,
как  всегда в  час  угрозы,  Георгий Саакадзе предложил предусмотрительный и
четкий план ее отражения.
     Но Саакадзе,  рисуя заманчивый план "Звезды Картли" - план разгрома орд
шаха Аббаса, - умолчал, что он невыполним без пушек, которые Дато не удалось
приобрести в Русии. Другой же план - "Барс, потрясающий копьем", с упором на
использование  легкой  конницы,   как  план  окончательный,  -  Саакадзе  не
собирался открывать ни одному из владетельных князей, решив в надлежащий час
представить  его   одному  лишь  царю,   дабы  сломить  его  упорство  своим
полководческим  предвиденьем.   Как  бы  то  ни  было,   князьям,  внимавшим
ослепительным словам Саакадзе в Метехи,  казалось, что их овевают уже крылья
победы.
     Ни  пиров,  ни  остановок!  Князья  еще  раз  поняли:  победа в  полном
подчинении  Моурави,  -  и  они  спешно  разъехались выполнять  его  военные
поручения.  А  за ними выехали азнауры,  торопившиеся вывести свои дружины к
сторожевым башням передовой линии.
     Последними остались Трифилий и Вахтанг, их задержал Саакадзе. Далеко за
полночь длилась беседа.
     - Может  произойти  все,  что  порождает  зло,  дорогой  друг,  поэтому
советую:  немедля убеди святого отца спрятать церковные ценности в  тайниках
Кватахевского монастыря.  Пусть монахи удвоят высоту и  толщину монастырских
стен,  а  на  них  поднимут мешки с  мелкой солью.  Стены же  снаружи смажут
горячим воском,  чтобы по  ним легче соскальзывали лестницы и  орудия осады.
Думаю,  новое придумал шах и его умные советники,  мне неизвестные,  поэтому
укрепи дух монахов,  и  пусть к  отравленным стрелам прибавят цветной огонь,
этого боятся и люди и животные...
     - Сделаю,   сын  мой,   как  ты  советуешь,  -  согласился  с  Саакадзе
настоятель, - завтра выеду в Тбилиси убеждать святого отца благословить тебя
на ведение войны.
     - Твоими устами говорит мудрость,  отец Трифилий,  - задумчиво произнес
Вахтанг,  -  уже  три  дня  спорят  в  высшем мдиване князья.  Зураб  -  как
одержимый...  Каждый день Мирван посылает в Мухрани гонца.  Отец обеспокоен,
не верит в разумность царя.
     - Передай,  дорогой Вахтанг, главе благородной фамилии, князю Теймуразу
Мухран-батони мою просьбу еще сильнее укрепить владение. Мухрани должна быть
сохранена как  опора Картлийского царства...  Увы,  друзья,  рок ведет нас к
разделению царств,  необходимо спасти хотя бы Картли...  Потом, если суждено
нам   победить...   скажу  прямо:   царю  Теймуразу  больше  не   подчинятся
картлийцы...
     - Пока об этом опасно думать, Георгий, церковь на стороне царя.
     - Царя-объединителя,  а  не разъединителя.  Церковь беспрестанно должна
помнить, что Хосро-мирза, которому шах Аббас советует завоевать себе Кахети,
магометанин,  а Картли он другому магометанину вернет.  Я напоминаю о Симоне
Втором.  Как-нибудь оба  царя  под  сенью  желтого знамени поделят церковные
богатства, а церкви в мечети превратят, как в Константинополе.
     Ни  одним  движением не  выдав внутренней тревоги,  Трифилий неожиданно
спросил:
     - Ты,  Георгий,  этого сатану, прости господи, Симона случайно вспомнил
или... Бежан, сын мой, все ли слуги пользуются благословенным даром неба?
     - Не  беспокойся,  отец Трифилий,  слуги спят,  и  только кому положено
бодрствовать,  на  страже сейчас...  О  Симоне не  случайно вспомнил.  Желая
освободить крепость, я ему и Исмаил-хану два раза побег устраивал, но они не
воспользовались ни снятием на два дня охраны,  ни конями,  которых пчельник,
отец  Иуды,   пригнал  ко   второму  укреплению,   ни   одеждой  кахетинских
дружинников,   доставленной  одним  торговцем-магометанином,  думавшим,  что
действует он  по  указанию Шадимана.  В  этом его убедил бывший здесь Керим.
Тогда мои "барсы" стали следить за Марабдой.
     - За Шадиманом? Змея снова ожила... прости, господи, прегрешение мое!..
     Саакадзе усмехнулся.  По  его  мнению,  как  раз теперь наступает время
умного  Шадимана.  Нет  сомнений,  он  нашел  способ  снова  сговариваться с
Симоном,  вернее с Исмаил-ханом. Благодаря беспечности стражи на кахетинских
рубежах  Шадиман  беспрепятственно слал  послания шаху.  Это  видно  из  его
последнего свитка.  "Барсы" все же  поймали гонца.  Он брошен в  башню малых
преступников, ибо для больших приготовлена другая башня... А послание здесь.
     И  Саакадзе прочел уже переведенное на  грузинский язык письмо Шадимана
шаху.  С  полным  знанием дел  Картли-Кахети  "змеиный" князь  описывал шаху
происходящее и сообщал радостную весть:  нет, не Саакадзе возглавит грядущую
битву,  а  царь  Теймураз.  Пусть  "солнце  Ирана"  учтет,  насколько  такая
оплошность облегчит победу Ирана над коронованным упрямцем Теймуразом и  его
приспешниками,  внушившими ему сменить непобедимого Саакадзе на неоднократно
терпевшего поражения  Теймураза.  Пусть  шах-ин-шах  услышит  мольбу  Симона
Второго,  томящегося в крепости,  - он, верный раб "льва Ирана", клян