земли. Впереди, осатанело кружа саблю над головой, летел Шабанда.
     Сотня Автандила в  развевающихся золотистых плащах неотступно следовала
за Моурави.
     Когда   казахи   поравнялись  с   незаметной  лощиной,   из   засады  с
оглушительным "ваша!"  вырвалась вторая ностевская дружина и  пустила в  ход
шашки.  Димитрий,  разгадавший намерение Шабанды  пленить Саакадзе,  впал  в
такую ярость, что один вид его невольно повергал в страх. На полном скаку он
выбил из руки хана кривой клинок и изрубил неудачливого мстителя.
     Мстя за хана,  исступленно рубились казахи с  ностевцами.  А  на другом
краю долины Квливидзе уже скручивал руки ширванскому хану,  пойманному им на
аркан. Ширванцы в панике бежали, вселяя ужас в ряды сарбазов второй линии.
     За  исфаханцами Хосро-мирза  бросил  в  бой  мазандеранцев.  На  каждый
картлийский клинок приходилось пять-шесть  персидских.  Продолжать сражаться
на  открытой долине -  уже  не  хватало войска.  Саакадзе отдал  приказ:  не
прекращая обстрела, отходить за гряду лесистых холмов.
     Хотя азнауры и наносили огромный урон врагу,  но Дато не заблуждался: в
конечном  счете  намного  превосходящие силы  иранцев  если  не  принесут им
победу,  то  обеспечат прорыв к  Тбилиси,  пусть даже  ценою гибели половины
войска. А дальше что?
     И  тут  Дато припомнил намек Юрия Хворостинина.  Пусть же  летит важная
весть из Картли в Терки.  Но кого снарядить гонцом?  Какая удача!  Хорешани,
особенно тревожась за Дато в предстоящем бою, приставила к нему, кроме Гиви,
старого Омара -  того  самого Омара,  который некогда отвозил на  Ломта-гору
письмо от Хорешани царю Луарсабу и  хотел пробраться в Терки,  ибо давно дал
обет  пожить  в   русийской  стране,   дабы  "очиститься  от  мусульманского
поганства..."
     Выслушав Дато, несказанно обрадованный Омар поклялся и на этот раз, что
достигнет Терков,  вручит  послание  боярину  Хворостинину и  по-русийски  и
по-татарски перескажет слова  благородного азнаура из  достославной "Дружины
барсов".
     "Кажется,  я  подоспел вовремя!"  -  вскрикнул Дато,  видя,  как  снопы
огненных стрел врезались в цепь иранцев, застилая дымом скаты.
     Исступленные сарбазы  продолжали  взбираться по  отрогу  вверх.  Издали
раздались  волнующе-тревожные  звуки  зурны,  и,  грозно  потрясая  копьями,
шашками, кинжалами, высыпало ополчение Ничбисского леса.
     Клич  Моурави  удесятерил  силы  ополченцев  Средней  Картли.  "Моурави
зовет!"  -  как искры на  кизиловые палочки,  упали пламенные слова призыва.
"Моурави зовет!" -  подхватили ксанцы, всколыхнув эриставство... Вооруженный
народ,  распаляемый  неукротимой ненавистью,  с  новой  силой  обрушился  на
кизилбашей.
     - Георгий Саакадзе неодолим!  -  воскликнул Хосро-мирза.  - Если бы шах
Аббас не наградил его высшим званием Непобедимый, это бы сделал я!..

     Через три  дня Хосро-мирза дорогой смерти пробился к  мухранским полям.
Он  отказался от  намерения одним ударом захватить Гори  и,  оставив сильный
заслон  в  Самухрано,  окружил  Гульшари тройным кольцом охраны,  повернул к
Тбилиси и  понесся вскачь.  Если заслон и будет перебит,  то,  иншаллах,  не
раньше,  чем  ворота Тбилиси закроются за  въехавшим в  город  Хосро  и  его
свитой.
     Ксанское  сражение  Хосро-мирза  представил Иса-хану  как  внушительную
победу,  ибо  попытка Саакадзе отбить  Тбилиси потерпела неудачу.  Благодаря
ему,  Хосро, горцы разъединены с Моурави, иначе неизвестно, какой бы опасный
оборот приняла война с азнауром.  Сейчас "барс" обескровлен,  и сомнительно,
чтобы у него хватило пыла для наступательных действий. Укрепив линию Тбилиси
- Мцхета,  можно будет осадить и  Гори.  Под  воздействием побед меча  "льва
Ирана"  картлийские князья  покорно перешли к  царю  Симону.  Кто  остался с
Саакадзе?  Эристави Ксанские и  Мухран-батони,  но и им для защиты фамильных
владений  едва  ли   хватит  собственных  дружин.   На  их  помощь  Саакадзе
рассчитывать не приходится.  Отпал от него и арагвский владетель Зураб - как
медведь в берлоге,  засел в Ананури.  Велик шах Аббас! Что касается огромной
массы убитых сарбазов,  то на войне - как на пиру: чем больше красного вина,
тем больше под столом сраженных.  И еще:  разве сарбазы,  закончив временную
земную жизнь в битве с неверными,  не проложили себе путь в рай Мохаммета? А
там не гурии ли в прозрачных шальвари их ждут?  И что стоят тысячи песчинок,
когда  добывается жемчужина?  Иса-хан  поздравил  царевича  с  благоприятным
выполнением воли шах-ин-шаха. Пусть хищник не убит, но значит ли это, что он
не ранен смертельно?
     Как подобает царственному роду Багратидов,  Хосро торжественно обставил
представление Иса-хану  своей родственницы,  сестры царя Симона,  сиятельной
княгини Гульшари, и князя Андукапара.
     Андукапар не преминул заверить военного советника Давлет-ханэ,  что он,
держатель фамильного меча  Амилахвари,  и  княгиня преданы шаху Аббасу,  как
луна  небу,   и  в  знак  поклонения  "льву  Ирана"  твердо  решили  принять
магометанство.
     Польщенный Иса-хан  одарил  чету  богатыми  преподношениями и,  тут  же
вызвав своего муллу, поручил ему направить князя на путь истины.
     И началось... Скрежеща зубами, Андукапар проклинал себя: хотя благодаря
его опрометчивому поступку теперь он и богоданная супруга под защитой самого
могущественного  шаха  Аббаса,  но...  И  Андукапар  под  наблюдением  муллы
приступил в  первый  раз  к  омовению перед  молитвой:  сперва  вым