под ними струятся
сизые дымки деревень. В незримой дали теряется остывшая от весеннего буйства
Кура.  Лишь  изредка  ветерок доносит жар  картлийских долин.  Ностури гордо
плещется в зеленых берегах, играет с солнечным лучом искристая форель, а над
сероватыми отвесами повисли огромные прохладные камни.
     Над  высокой квадратной башней реет  знамя Саакадзе:  на  багровом поле
барс, потрясающий копьем. На нижних плитах башни еще видны почерневшие языки
огня - память о нашествии Шадимана. Их не велел трогать Моурави. Обновленные
зубцы  стен  сверкают  шифером,  и  настороженно смотрят  из  бойниц  мощные
самострелы.
     В  разросшийся сад  по  мраморным ступенькам сбегают Маро и  Хварамзе -
съесть  неспелое  яблоко  и  поведать  друг  другу  девичьи  сны.   Носятся,
опьяненные  свободой,   Иорам  и  Бежан,   сын  Эрасти.  Они  то  скачут  на
неоседланных конях через мост,  где в молодости скакали их деды, то, схватив
лук и колчан,  бросаются в лес за маленькими лисицами, то собирают мальчишек
и  устраивают на церковной площади марткобский бой,  и  по всему Носте -  от
водяной мельницы до старой часовенки - слышатся ликующие крики победителей и
вопли побежденных...
     Воинственное Носте пробуждается юным поколением...
     Больше всех хлопочет дед  Димитрия:  ему Саакадзе поручил разместить по
лучшим домам ожидаемых из Верхней,  Нижней и Средней Картли азнауров.  Те из
них,   кто  отличился  в   Сапурцлийской  и  Марткобской  битвах,   получили
приглашение в замок самого Саакадзе.
     Дед Димитрия от  радостного возбуждения даже охрип.  Он  покрикивает на
внука, уговаривающего его беречь себя:
     - Уже берег,  от скуки чуть не состарился.  Спасибо Георгию, он хорошее
средство знает, как продлить человеку жизнь. Около него все молоды.
     И,  не дослушав озабоченного внука,  убегает то к  Павле -  посмотреть,
хорошо ли убрана кунацкая,  то к  Кетеван -  проверить,  достаточно ли у нее
одеял и мутак для приема гостей, то к старому Шалве - позаботиться о стойлах
для  лошадей...  От  резких движений у  деда  иногда начинает ныть нога,  он
прихрамывает,  но тут же испуганно оглядывается -  не заметил ли кто?  - и с
нарочитой молодцеватостью бежит дальше.
     От деда Димитрия зависело,  к кому, сколько и каких азнауров поместить.
Заискивания и  споры  соседей сладкой волной  приливали к  его  душе.  Он  с
притворным равнодушием, хмурясь, выговаривал обступившим его соседям:
     - Не горячись, Иванэ, знаю - больше трех не сможешь разместить, тесно у
тебя,  все равно,  пятерых не дам.  Всем гости нужны. Мариам, пришли внука в
мой дом,  пусть возьмет кувшин меда и барашка.  Не притворяйся богатой, твой
подвал знаю лучше, чем ты... Шалва, по особой просьбе Георгия, прибавлю тебе
еще одного гостя...
     И дед хлопотливо мчался дальше, сопровождаемый гудящей толпой.
     Княгиня  Нато  Эристави,  смотря  на  хлопоты  в  замке,  тихо  говорит
Дареджан:
     - Георгий -  уже давно князь, больше чем князь, а съезд азнауров у себя
устраивает. Самые знатные владетели за счастье сочли бы получить приглашение
в Носте...
     - И такое будет,  светлая княгиня!  Еще сто теплых дней проложит бог на
пути гостей в Носте...
     Солнце  клонилось к  равнине.  Сквозь  колючие изгороди улочек  чернела
наливающаяся сладким соком ежевика. Всюду по канавкам пробивалась к огородам
хлопотливая вода,  по которой важно плыли утята. В тени амбара коза деловито
выщипывала травку, пробивающуюся сквозь камни.
     Ностевцы шли группами,  с  жаром обсуждая желание Саакадзе поговорить с
народом.  Что хочет сказать Великий Моурави своей деревне? Много воды унесла
Ностури с тех пор,  как Георгий стоял покорно перед царями,  - теперь монахи
пишут на пергаменте о  новом времени,  когда цари покорно выслушивают мудрые
советы победителя Карчи-хана.  Что  ему сейчас Носте?  Одна из  крупинок его
необъятных владений.  Что ему теперь прадед Матарса с его шутками?  Или дядя
Петре с повисшими,  как крылья цыпленка,  усами?  Разве Георгий не пирует со
светлейшими в  Метехи?  А  кто из  грузин не знает,  что на атласной куладже
Саакадзе сверкает монета  Давида Строителя?  По  ночам  оживает лик  царя  и
убеждает  Георгия  достроить  недостроенное когда-то  царем.  Волшебная сила
вливается в кровь Моурави,  поэтому, когда ходит, под его ногами рассыпаются
камни.  О  чем же говорить большому полководцу с  маленьким человеком?  Так,
обсуждая,   тревожась  и  любопытствуя,  подошли  они  к  заветному  бревну.
Спокойно,  как и  десятилетия назад,  оно лежало между рябыми кругляками,  и
казалось - старый чувяк, разинув рот, грелся на каменистом берегу.
     Важно размещались старики на бревне, у каждого любимое место и желанный
сосед.  И  никто бы  не осмелился нарушить годами установленный порядок.  Но
сейчас посредине бревна лежал маленький коврик. Справа и слева подкатили два
свежеобструганных ствола.
     Не  забыли и  об  удобствах гостей,  как называли старики приходящих по
воскресеньям соседей  послушать рассказы дедов  о  рыцарских временах Грузии
или о свойствах звер