ь.
     Саакадзе вызвал Матарса и Пануша и срочно послал в Дзегви -  проверить,
как  амкары-каменщики чинят  мост  для  караванов.  Потом  ускакали Ростом и
Элизбар  возводить  квадратную сторожевую башню.  Папуна,  получив  кисет  с
монетами, ушел с Димитрием закупать подарки для Тэкле, а Эрасти - для матери
и отца, оберегающих покой несчастной царицы.
     Дом  затих.  Саакадзе заперся  с  Даутбеком и  Дато  в  своей  комнате,
выходящей окнами в сад, за которым извивалась Кура.
     Чем  яснее говорил Саакадзе,  тем  меньше понимали его  друзья.  Уже не
довольствовался  Георгий  десятью  тысячами  постоянного  войска   и   решил
дополнить их двадцатью сотнями азнаурской конницы.
     Даутбек сокрушался:  где взять столько коней? Еще не оправились азнауры
от  марткобской битвы.  Но  Саакадзе  напомнил,  что  существуют  не  только
победители - азнауры, но и побежденные - князья, и против них неустанно надо
держать шашку обнаженной.
     - Тебе,  Даутбек,  поручаю  сговориться  с  Квливидзе.  Устройте  малый
азнаурский съезд,  можно в Носте, я тоже прибуду. Сейчас скрываться незачем.
Напротив, дай заработать глашатаю, пусть кричит по майдану: "Азнауры дружины
собирают, готовятся встретить гостей из Ирана". Пусть об устойчивости Картли
кричит,  о воинственности грузин,  о щедрости молодого правителя. Лазутчиков
кругом  достаточно,  эти  новости дойдут  до  Исфахана,  -  полезно знать  и
Стамбулу. Так поступал умный шах Аббас, когда хотел прославить свои деяния и
устрашить соседей.  Азнаурский съезд -  важный труд царства.  Его возглавишь
ты,  Даутбек. Обрадуется и Квливидзе, давно мечтает восхитить азнауров своим
строящимся замком с  усыпальницей.  Выедешь завтра с Димитрием.  Хочу дары в
монастырь святой Нины послать в знак посвящения Автандила.
     - Что ты,  Георгий? - изумился Даутбек. - Возможно ли хоть на один день
оставить крепость?  На глазах Димитрия камешки не перестают прыгать,  а если
узнают о его отъезде...
     - Никто  не  проведает.  Вижу,  скучает мой  Димитрий,  давно не  видал
золотую  Нино,   пусть   сердце  согреет...   Охранять  Инжирное  ущелье  до
возвращения его  будет  Эрасти с  арагвинцами.  Без  моего  желания ничто не
свершится.  Поезжайте спокойно.  Не тайна, мой Даутбек, тебя Димитрий больше
нас всех любит, да и ты...
     - Жалею, - слегка смутился Даутбек, - ведь никогда Димитрий не изведает
счастья очага.
     - А ты?
     - Тоже  нет,  Георгий.  Незачем перед  вами  скрывать,  -  из  дружбы к
Димитрию,  пусть его рана не  вскроется моим счастьем.  Хотя,  спасибо небу,
счастьем не  жертвую,  сердце никого не  держит...  Но  не  об  этом  сейчас
разговор, все сделаем по твоему замыслу.
     Помолчали.  Дато с уважением слушал мужественного друга,  во имя дружбы
отрешившегося от  личной радости.  О  благородных порывах думал и  Саакадзе:
может,  так лучше,  меньше слез...  Слез?.. Саакадзе вздрогнул: откуда такие
мысли?
     - Даутбек,  -  внезапно спросил Саакадзе, - ты никогда не думал о нашем
сходстве?
     - Думал,  Георгий,  как  будто  совсем  не  похожи,  но  чем-то  совсем
одинаковы. Может, когда-нибудь пригодится... Знаешь, сейчас пришло в голову:
хорошо,  что в Носте собираемся,  нельзя надолго от народа уходить.  Носте -
это твой колодец,  откуда можешь без конца черпать любовь и  признательность
народа.  Из Верхней,  Средней и  Нижней Картли туда приходят глехи,  месепе,
даже мсахури,  посмотреть, как у тебя крестьяне живут. Не возгордился ли ты?
Не позабыл ли звание вождя народа?  Не обложил ли его двойной данью? По всей
Картли идут споры.  Если хочешь,  чтобы пламя веры в  тебе не погасло,  надо
подбрасывать ароматные ветви.
     - Прав Даутбек,  нам всем следует навещать свои уделы,  - проникновенно
сказал Дато.  -  Говорят, мой отец совсем голову потерял от богатства, дом в
три этажа с башнями воздвиг,  всех глехи и месепе работой и податью замучил,
моим именем злоупотребляет...
     - Ты об отце как о чужом говоришь, так тоже не совсем хорошо.
     - Дорогой Даутбек,  не  могу  любить за  одно родство,  за  дела люблю.
Слышал,  Георгий,  отец собирается просить тебя о  потомственном азнаурстве.
Откажи!
     - Нет,  мой Дато,  уже сам решил наделы увеличить и  родителей "барсов"
перевести  в  потомственные азнауры.  Католикос скрепит  подписи  правителя,
тогда во  веки веков никто не посмеет отнять звание и  дарованное.  Надо все
предвидеть, еще не окончен путь борьбы, князья живы, Шадиман тоже: неразумно
оставлять близких без защиты.  Азнауры с  большими наделами и с собственными
дружинниками будут защищены,  как панцирями.  В Носте объявлю об этом. И еще
объявлю:  всех  участников Марткобской битвы перевожу в  мсахури -  будь  то
глехи или  месепе.  А  мсахури -  в  азнауров.  Поговори с  отцом серьезно и
незаметно ограничь его власть.
     - Советуешь мне выехать в Носте?
     - Нет,  Дато, на тебя возлагаю большую заботу: скрытно собрать сведения
- сколько  в  Картли  монастырей,  каким  достоянием владеет  каждый,  какой
землей,  лесом, виноградниками, садами. Крайне важно выяснить число семейств
глехи,  хизани,  месепе,  мсахури.  И  в  отдельный список  внести церковных
азнауров... Полгода даю тебе на такую перепись.
     - Что ты замыслил, Георгий? - одновременно вскрикнули Дато и Даутбек.
     - Хочу  проверить,  какая  часть  царства  покрыта черной  рясой.  Тебе
поможет монах Бежан,  сын Георгия Саакадзе.  Он  сейчас трудится над гуджари
церковных владений.  В  последний приезд уверял меня,  что один Кватахевский
монастырь обладает большим состоя