елометатели  стоят  трех  тысяч  обученных  кизилбашей.   Пройдут  они  в
арагвинских кольчугах подземным ходом. В лесу разойдутся небольшими отрядами
и так будут двигаться по ночам к замку Ананури.
     - А  восемьсот  сабельщиков из  Арша  спустятся  по  моему  способу,  -
подхватил Андукапар.  -  Первая  сотня  истребит  саакадзевскую охрану,  без
сомнения,  увеличенную после моего веселого путешествия.  Аршанской дружиной
можешь распоряжаться,  как  личной,  -  она минует теснины под водительством
опытных начальников и обрушится на непокорных.
     Зураб, охваченный сомнением, по-волчьи ощерился:
     - А вы чем рискуете,  суля мне за разрыв с Саакадзе золотой оазис? Я же
рискую Белой и  Черной Арагви!  Слова -  дешевый груз!  Что предложите мне в
залог верности?
     - Зураб,  почему не  воспользовался ты путешествием купца Вардана и  не
послал в  Исфахан княгине Нестан...  бывшей княгине -  знак  внимания?..  Не
гневись,  Зураб! Знаю, почему Саакадзе подсунул тебе обнищавшую княжну своей
шайки,  а ты сразу попал в лапы "барса". Не пристало владетелю Арагви думать
о служанке шахского гарема.
     - А какому черту исповедовался я?  -  возмутился Зураб. - Где забвение,
там нет любви!
     Не  хотел  помнить Зураб,  из-за  кого  погибла зеленоглазая Нестан  из
знатного рода Орбелиани.  Обо всем позабыл,  помнил лишь о  своем бесчестье.
Он,  арагвинский  витязь,  достойный  хрустального  пера  Руставели,  -  муж
гаремной служанки!  Неслыханный позор!  Каким  мечом выкорчевать его?  Какой
кровью смыть?
     Словно угадывая его мысли, Шадиман продолжал:
     - Напрасно терзаешься, князь, наше святая церковь расторгнет твой брак,
ибо христианину воспрещается иметь жену-магометанку!
     - Неподобающий разговор начал ты,  Шадиман. Если рассчитываешь привлечь
меня, напоминая о мести шаха, то ошибаешься, - Зураб вскочил. - Даже хозяину
дома не позволю переступить черту приличия!
     - Я  коснулся твоего  сердца,  дабы  дружба  наша  воссияла от  залога.
Смотри!
     Зураб сумрачно взглянул вниз  и  несказанно удивился:  деревья застыли,
точно окаменели в своем красочном уборе,  а ему чудилось -  буря несется над
солнечным садом,  сгибая до  земли  чинары и  дубы  и  кружа ярким хороводом
цветы.
     Задумчиво  сидела  Магдана  на  мраморной  скамье.  Было  ей  не  более
пятнадцати лет.  Пленительная робость еще сковывала ее  гибкие руки,  тугие,
рудой  отливающие косы  ниспадали с  покатых,  еще  детских плеч,  а  из-под
тенистых   ресниц   печально   и   величественно  смотрели  лучистые  глаза.
Бледно-голубой шелк  облекал ее  тонкий  стан...  И  Зурабу хотелось глубоко
вздохнуть,  но  было страшно -  вот-вот волшебное видение исчезнет и  черный
туман окутает и сад, и замок.
     Смотрел Зураб и не мог насмотреться.
     - Вдохновенный монах  увековечил мою  Магдану неувядаемыми красками,  -
хвастал Шадиман.  -  Обрати,  князь,  свое благосклонное внимание на фреску.
Княжна Магдана держит на ладони свое достояние -  замок Марабду,  а  ноги ее
обвивают змеи из жемчужных нитей.  Раскрытые ларцы, как водопады, низвергают
фамильные драгоценности.  Но,  увы, ее нежная рука не в силах удержать знамя
Сабаратиано, и она призывает витязя...
     - Какой витязь, Шадиман, удостоится столь высокой награды?
     - Тот,  кто  навек  объединит знамя  двух  княжеств и  вздыбит его  над
вершиной могущества.
     - Князь Шадиман Бараташвили,  благодарю за  оказанную мне честь,  но...
прекрасная  из  прекрасных княжна  достойна  неизмеримо большего.  Я  раньше
завоюю горцев,  а  потом буду молить Магдану разделить со мной блистательный
трон.
     На  заре Зураб с  оруженосцем исчезли за железной дверью.  Гулко звучал
конский топот в подземном коридоре.
     Потом  встревоженно крикнули птицы.  Кто-то  сорвал  с  глаз  всадников
повязки и мгновенно скрылся. Зураб жадно вдыхал лесной воздух. Над ним круто
поднимались заросшие горы.
     До ночи плутали князь и слуга, пока не выбрались на тропу, приведшую их
к Шавнабада.


ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

     Вспоминая  теперь  эту  ночь,  Зураб  испытывал  гордость.  Настал  час
манящего простора,  довольно жестких  братских объятий Моурави!  Собираясь в
Метехи на совещание князей, Зураб чувствовал, что он вместо куладжи надевает
кольчугу.
     Неожиданно дверь распахнулась,  и Моурави,  не здороваясь, опустился на
скамью:
     - Говори, Зураб, чем недоволен?
     - Что ты, Георгий, разве не вместе праздновали...
     - Ты со мною не хитри, Зураб, прямо скажи, что тебя мучает?
     - Мое бесславие...
     - Бесславие?
     - Да.  И ты в этом повинен!  Что дал тебе мальчик Кайхосро?  Почему при
выборе правителя обо мне забыл?  Разве мой род ниже Мухран-батони? Почему ты
обошел меня?
     Саакадзе не спешил с ответом: "Я тебе хоть тем помогаю в великих трудах
царства, что не мешаю..." - вспомнил он слова Кайхосро.
     - Зураб,  я  всегда считал тебя умнее других.  Почему же  сейчас ты так
беспокойно мыслишь?  Разве  допустили бы  батонишвили,  да  и  князья,  твое
воцарение?  Сосчитай,  сколько у  тебя  друзей...  Знаю,  знаю,  что  хочешь
сказать, - оружием бы заставил. Опять кровавые междоусобицы, опять князь для
князя -  черный волк... А шах спокойно ждал бы. Пойми и не мешай мне. Сейчас
нужна  дружба  князей,  дружба вс