яется,  что в неведении.  Недаром, когда я сюда скакал,
впереди меня тоже кто-то скакал.  Хотел его догнать, не мог: он, как мышь, в
лес забежал.  Князь,  пока в  Метехи не  вернемся,  дозволь тебе по-прежнему
служить...  Знаю,  или  в  башню бросишь,  или  еще сильнее накажешь...  Что
делать,  я  виноват...  теперь поздно жалеть.  Едой  и  вином соблазнился...
Привык каждый день одну чашу за здоровье царя осушать.
     Баака в  раздумье смотрел на  Датико.  Если его,  Баака,  провели,  как
зайца,  то почему должен отвечать верный,  как сердце,  слуга?  И  он сурово
сказал:
     - Хорошо,  я подумаю,  как тебя наказать... Теперь пойдем к светлейшим,
стража не нужна. Если зло умыслят, сами справимся.
     Датико вздохнул свободнее.  "Простил",  -  понял он и,  радостно сжимая
рукоятку шашки, последовал за князем.
     В  шатре  Баграта они  застали Шадимана,  Симона и  вытянувшегося перед
князьями Сандро.  Баака догадался,  о чем шла речь. Но Шадиман быстро придал
своему лицу скорбное выражение.
     - Вот,   дорогой  Баака,   Сандро  прискакал,  Андукапар  совсем  плох,
священник душу  облегчал.  Княгиня  Гульшари  просит  светлейшего Баграта  и
Симона немедленно приехать...
     - Светлейший князь Баграт,  прикажи вырвать лживый язык  у  презренного
Сандро!  Раб напрасно тебя беспокоит.  Не успели ворота Тбилиси закрыться за
печальной арбой,  как Андукапар вскочил на  коня и  совсем здоровый предстал
перед  княгиней  Гульшари.   Единственное,   что  огорчало  Андукапара,  это
неудачная ночная охота.
     Князья незаметно переглянулись.  Сандро подвинулся ближе к князю Баака,
но Датико, положив руку на шашку, стал между начальником и оруженосцем.
     - Правду  ли  говорит князь  Баака?  -  с  фальшивым гневом закричал на
оруженосца Баграт. - Если ты мне солгал, то пощады не будет.
     - Князю неправду донесли, мой господин с трудом на арбе доехал.
     - Ты врешь, собачий сын, - закричал Датико, - подавиться тебе кинжалом,
я сам вас, волков, выследил.
     Симон рванулся к выходу, Баака загородил собою выход.
     - Не трудись,  царевич,  разговор еще не окончен.  Я  требую,  чтобы за
лживые сведения Сандро был отдан под мою стражу.
     Сандро нагло засмеялся.
     - Ты забыл,  князь,  я слуга доблестного Андукапара и подвластен только
ему.
     - Как смеешь ты,  дерзкий, отвечать, не дожидаясь моих слов, - закричал
Баграт.  -  Баака,  я  сам  накажу  раба,  до  выяснения правды  лжец  будет
находиться под моей стражей...  Царевич Симон выедет сегодня в Арша и,  если
скажется правдой...
     - Пока царь Луарсаб не  разрешит,  никто отсюда не  выедет,  -  холодно
оборвал Баака.  -  Вероятно царь  с  моею  помощью железом и  огнем развяжет
подлый язык  Сандро.  Нельзя позволить слуге обманывать господина,  а  тебе,
светлейший Баграт,  вредно напрасное беспокойство...  С твоего разрешения, я
арестую Сандро.
     Князья быстро переглянулись.
     - Так,  значит,  ты, подлая собака, приехал сюда со лживыми сведениями?
Уж  не  затеваешь ли  ты  злодейства,  что так упорно передаешь просьбу моей
сестры поспешить к умирающему? Так получай по заслугам!
     И раньше,  чем Баака и Датико могли что-либо сообразить, Симон выхватил
шашку  и  с  размаху рассек Сандро голову.  Кровавые полосы потекли по  полу
шатра.  Датико едва отскочил в сторону. Сандро грузно повалился, в последних
судорогах цепляясь за бахрому ковра.
     Датико, чуть бледный, стал впереди Баака.
     "Да, - подумал Баака, - они ловко избавились от разоблачения, их пытать
огнем и железом не будешь".
     Он посмотрел на Шадимана, равнодушно перебирающего кисти пояса.
     - Князь Шадиман, тебе надлежит уведомить царя о злодействе.
     - Ошибаешься,   князь  Баака,  ты  больше  всех  виноват.  Не  я  ли  в
присутствии царя  просил тебя не  покидать Метехи?  Разве можно было бросать
замок на царевича Кайхосро,  который даже жениться на дочери Бориса Годунова
опоздал.
     Баака  хотел  не  менее  резко  ответить,  но,  покосившись на  Датико,
промолчал: "Не к лицу князьям ссориться в присутствии дружинника".
     - Хорошо,  князь Шадиман, я сам расскажу царю... Ты прав, я плохо играю
в "сто забот", но за свои промахи всегда умел отвечать.
     И,  повернувшись, вышел. За ним, пятясь и крепко сжимая рукоятку, вышел
Датико.
     Луарсаб сидел на обрыве, прислонясь к дереву. Вокруг него расположилась
свита в  девять Херхеулидзе.  Два брата,  играя на пандури,  развлекали царя
песнями о любви. Луарсаб, улыбаясь, слушал.
     Вот уже пятый день он  не  видел Тэкле.  Ему надоели и  красота гор,  и
восход  солнца,  и  закат,  и  песни,  он  рвался в  Тбилиси,  но  до  конца
назначенного срока осталось два дня. Не пристало царю показывать слабость, и
он любовался красотой гор,  восходом и  заходом солнца и  ежедневно объезжал
места,  где  приехавшие раньше  амкары -  каменщики и  плотники -  возводили
укрепления против врага Картли. Луарсаб слушал песни и вежливо улыбался.
     Вдруг он  поднял голову и  растерянно посмотрел на подошедшего Баака...
Баака молчал.
     Датико стоял сзади князя, бледный, с трясущимися руками.
     - Баака... Что!.. Что!..
     Луарсаб притянул к себе Баака, стараясь овладеть собою.
     - Мой светлый царь...
     Баака не мог найти слов.
     - Царица, Тэкле... больна? Жи... ва? - задыхаясь, спросил Луарсаб.
     Датико не выдержал. Повалившись в ноги царю, сквозь рыдания проговорил:
     - Бог не допустил несчастья...
     По всей стоянке разнеслись тревожные зв