илам  шаха  Аббаса  силы  грузинских  царств.  Удар  будет
нанесен  верный,   а   для  этого  необходимо  согласиться  на   многолетние
домогательства Стамбула, на военный картлийско-турецкий союз.
     И когда вошли князья Цицишвили и Джавахишвили,  уже было готово длинное
послание к Ахмеду Первому, написанное с полным знанием внутреннего положения
турецкого  государства  и  рассчитанное на  немедленное согласие  султана  с
помощью грузинских царств расправиться,  наконец, с кровным врагом османов -
шахом Аббасом.
     Отправив князей  личными  послами  в  Стамбул,  Шадиман стал  думать  о
назревшей  необходимости укрепить  внутреннее  положение  Картли.  Разрыв  с
Эристави Арагвскими тоже надо учесть... хотя... Шадиман улыбнулся, вспомнив,
как встревожились Эристави Ксанские и Мухран-батони,  когда он, Шадиман, под
шум свадебного пира просветил их,  что ждет всех князей в случае возвращения
и  победы Саакадзе.  Он напомнил растерянным князьям "азнаурский бунт"...  И
сейчас Шадиман,  довольный,  расправил выхоленную бороду, вспомнив донесение
лазутчика  о  Нугзаре,  потерпевшем поражение в  стараниях заключить союз  с
Эристави Ксанским и Мухран-батони и расположить их в пользу Саакадзе.
     Но Шадиман упустил более важное обстоятельство: увлеченный организацией
защиты княжеских знамен Картли, он забыл о народе.
     Свадебный  пир,   где   надо  было  кормить  и   одаривать  не   только
многочисленных знатных гостей, но и огромные свиты и полчище слуг, опустошил
не  столько  царскую  казну,  сколько  крестьян,  амкаров  и  торговый  люд.
Введенный единовременный натуральный налог  в  деревнях  обрек  крестьян  на
полуголодную зиму...
     - Мы угощали, а не царь, - горестно покачивали головами крестьяне.
     А приверженцы Саакадзе,  украдкой появлявшиеся то в одной,  то в другой
деревне,   усиленно  разжигали  недовольство  народа.  Землепашцы,  пастухи,
аробщики,  шелководы,  плотогоны,  охотники,  лесорубы,  табунщики в  ветхих
бурках, разорванных чохах, поношенных башлыках, истоптанных каламанах плотно
обступали  мествире  и   таинственных  вестников  из  Ничбисского  леса,   и
разрасталось желание навсегда сбросить железное ярмо Шадимана. С каждым днем
азнаур Квливидзе получал все больше кизиловых палочек с надрезом.
     Ропот деревень подхватывался городами Тбилиси,  Мцхета, Гори, согнутыми
непосильной тяжестью налогов.
     Шадиман перед  съездом царей  и  владетельных князей  собрал  меликов и
красноречиво обрисовал,  что ожидает купцов и амкаров,  если царь Луарсаб не
сумеет вооружиться против кровавого шаха  Аббаса.  А  для  этого  необходимо
богато встретить царей и князей, ибо по подаркам царя судят о силе народа.
     Не  давая  опомниться меликам,  польщенным приемом в  Метехском замке и
государственной беседой,  Шадиман тут же  назначил мизерные цены на  изделия
амкаров и  товары  купцов,  необходимые для  подарков сзываемым гостям.  Это
вызвало ропот и  скрытое возмущение богатых купцов,  и  мелких торговцев,  и
амкаров.
     В  то  же  время Саакадзе устраивал в  Иране большие заказы картлийским
амкарам на оружие,  седла,  бурки, шорные товары. Он добился для картлийских
купцов   льготных   условий.    Такая   политика   способствовала   развитию
ирано-грузинской торговли и,  естественно,  встретила полное  одобрение шаха
Аббаса,  ибо сказано: "Если хочешь перебраться на тот берег, начинай строить
мост с этого".
     Конечно,  шах Аббас не знал о  связи Саакадзе с картлийскими азнаурами,
не знал, что через них Саакадзе держит связь с грузинским народом.
     В замке готовились к отъезду на пограничные высоты.
     Луарсаб старался скрыть от Тэкле тяжесть предстоящего расставания.  Его
любовь вспыхнула с  новой  силой  -  так  тлеющие искры  костра под  порывом
буйного ветра разгораются а яркое пламя.  С какой радостью Луарсаб взял бы с
собой Тэкле!  Но перед князьями неудобно, скажут: даже по делам царства едет
с женой, как же на войне будет?
     Тэкле,  со  своей  стороны,  всячески  скрывала охватившую ее  тревогу.
Конечно, не пристало царю сидеть в покоях жены, когда враг на пороге Картли.
О,  с  какой радостью она поехала бы  с  царем!  Но  перед народом неудобно,
скажут: даже уезжая по военным делам, не отпускает жену от себя.
     Первый надел куладжу без  всяких украшений Шадиман,  даже  шашка была в
простых кожаных ножнах.  Следуя его  примеру,  все царевичи и  князья велели
спешно шить им  одежды простых воинов.  Свита и  слуги также получили приказ
надеть будничные чохи - "не на охоту едем". Такой выезд исключал присутствие
женщин. Шадиман, к удовольствию Баака, очищал замок от лишних собеседников.
     - Спокойнее будет,  -  сказал  Шадиман,  наблюдая,  как  в  уголках губ
Луарсаба дрогнула улыбка.
     Уехали  княгини,  близкие к  царице  Мариам.  Уехали  все,  дружившие с
Гульшари.  Даже княгиням Нино и  Астан Магаладзе вежливо предложили покинуть
Метехи.
     Баака назначил преданных ему дружинников под начальством азнаура Датико
для  охраны Тэкле.  До  приезда старика Газнели начальником Метехского замка
был назначен царевич Кайхосро.
     Шадиман прочел царевичу целую проповедь,  как  в  отсутствие царя  надо
охранять цариц Мариам и Тэкле.  Шадиман даже пробовал в присутствии Луарсаба
уговорить Баака остаться в Мете