ийской
Георгий Саакадзе открыл шаху переговоры друзей Шадимана с Турцией.
     Она тяжело пережила свое несчастье. Кто знает, осталась бы она в живых,
если б  Луарсаб не  пригрозил всех изрубить мечом в  случае покушения на  ее
жизнь.
     Тэкле умоляла отпустить ее в монастырь. Царица Мариам, Шадиман и многие
князья требовали,  чтобы царь развелся с сестрой изменника.  Но царь властно
прекратил домогательства князей,  а потом мольбой и слезами добился согласия
Тэкле не покидать его до последних минут жизни. И сейчас, слушая ее разговор
с  Трифилием,  он снова и снова гордился избранницей своего горячего сердца.
Он осторожно подошел к  Тэкле,  опустился на колено и  с нежностью поцеловал
черные косы, переплетенные жемчугом.

     В  распахнутые ворота Метехи въезжали надменные всадники в  белоснежных
бурках,  обшитых золотыми позументами.  Въезжали в  черных  бурках,  обшитых
серебром,  на конях,  разукрашенных перьями и бархатом. Въезжали в пурпурных
плащах,  сверкая  чешуйчатыми кольчугами  и  костяными  рукоятками кинжалов.
Въезжали светлейшие князья Нижней, Средней и Верхней Картли.
     Вот Мухран-батони горделиво гарцует на арабском скакуне,  вот и молодой
Мухран-батони,  Мирван,  ослепляет всех изумрудными застежками на  малиновой
куладже.  Вот  Бараташвили,  фамильный знак  Шадимана -  знак второй линии -
угрожает с конских чепраков.  Вот Эмирэджиби, Квели Церетели, Цицишвили. Вот
Магаладзе,  старый волк Леон,  с сыновьями Тамазом и Мерабом,  - все трое на
одинаковых серых жеребцах.
     Снова рокочут рога,  и  метехская охрана еще ниже склоняет позолоченные
копья.  В  замок въезжает с  воинственной свитой Леван Второй,  владетельный
князь Самегрело.  В  золотых ножнах тяжело покоится фамильный меч.  Въезжают
Эристави  Ксанские,  Джавахишвили,  Палавандишвили.  Вот  владетельный князь
Абхазети, светлейший Шервашидзе, с блестящей свитой молодых абхазских князей
- все на черных конях с белой сбруей.
     Толпы   тбилисцев,   запрудив  все   прилегающие  к   Метехи  улички  и
Сеид-Абадский мост,  встречали всадников криками  и  веселыми восклицаниями.
Ближе к воротам в толпу зевак затесался Керим.
     Под радостный перезвон метехских колоколов колышутся знамена грузинских
царств и владетельных княжеств.  На зеленом шелке абхазского знамени золотой
козел горделиво вытянул переднюю ногу. Колышется гурийское знамя: на розовом
бархате под  восьмиконечной звездой грациозно застыла серна.  Высоко  поднял
знамя  гуриец в  короткой красной куртке,  пропуская Мамия  Второго Гуриели,
владетельного князя Гурии.  На затейливо перевязанном башлыке Мамия сверкает
драгоценный султан.
     Луарсаба искренне обрадовал приезд имеретинского царя Георгия Третьего.
Вот рядом с ним,  на белом коне, царица Тамара и наследник Александр. Плывет
голубое знамя Имерети:  олень с  большими рогами и серебряным крестом на лбу
притаился в шелковых складках под золотой короной.
     Только  въезд  царевичей Баграта  и  Симона  вызвал  общее  недоумение.
Царские  одежды,  золотые  пояса  династии с  прямыми мечами  времени Давида
Строителя,  развевающиеся перья на пышных тюрбанах, разукрашенные серебром и
сафьяном кони,  свита и  личная охрана из рослых мсахури в боевом вооружении
подчеркивали: въезд Баграта в Метехский замок равен въезду царей.
     Особенно поразило всех  знамя,  высоко  поднятое великаном-знаменосцем:
два  вздыбленных льва на  зеленом бархате поддерживают знак Багратидов;  под
короной хитон Христа, арфа Давида, рога, меч и скипетр. Это знамя выносилось
в  особо важных случаях:  или  когда вторгнувшийся враг  вынуждал Багратидов
всех  грузинских царств объединить войска под  родовым знаменем,  или  когда
четыре картлийских сардарства-воеводства - Сабаратиано, Сацициано, Самухрано
и  Саарагво -  давали  клятву  верности наследнику Багратиду,  взошедшему на
престол Картли.
     Луарсаб полуобернулся к Баака и едва слышно спросил:
     - Не знаешь ли, мой Баака, на какой престол собирается сесть Баграт?
     - Шут собирался тихо прокрасться к  чужой жене,  а  бубенцы на  колпаке
только рассмешили разбуженного мужа, - сквозь зубы процедил Баака.
     Теймураз,  царь  Кахети,  приехал еще  утром.  Спрыгнув легко  с  коня,
Теймураз заметил  в  узком  окне  мелькнувшее девичье  лицо.  Царевна Натиа,
прозванная за пышность хлопком,  окруженная подругами, смотрела на блестящий
съезд гостей.  Она,  как невеста,  до  вечернего пира должна была томиться с
подругами в закрытой комнате.
     Сейчас Натиа любовалась,  как в почетном кольце копейщиков переливается
светло-красный шелк -  знамя Кахетинского царства:  под  короной -  крылатый
светло-зеленый конь держит двухконцовый стяг, увенчанный крестом.
     Гостеприимец и  удельные царевичи Вахтанг и Кайхосро встречали гостей и
учтиво  помогали стройным ножкам княгинь и  княжон становиться на  узорчатые
ковры, разостланные на каменных плитах двора.
     Баака,  придерживая шашку,  осторожно выбрался  из  толпы  придворных и
прошел в боковую башню караула.
     Через час в Твалади и в Кахети поскакали гонцы с посланием от Баака.  А
на пятый день свадебного пира в  Метехи въехали царские азнауры -  Асламаз с
отборной сотней тваладцев на белых конях и Гуния