егодняшней ночи  Керим
провел в комнате Саакадзе, угощался тонкой едой и, как всегда перед отъездом
в  Тбилиси,  внимательно выслушал  указания  Саакадзе  о  тайных  встречах с
мествире,  с  Вардиси,  сестрой Эрасти,  старшей прислужницей царицы  Тэкле.
Запоминал,  в  какие  княжеские замки  завозить персидский товар и  у  каких
монастырей скупать ореховое масло и черные четки.  Запрятывал в халат кисеты
с  золотыми туманами,  в  ковровые мешки -  богатые подарки от ханум Русудан
настоятелю Трифилию и семьям "Дружины барсов".
     И тем более никто не мог подумать,  что благодаря уму и ловкости Керима
надменный сардар  Георгий  Саакадзе  получает  ценные  сведения  из  Картли,
добытые в  княжеских замках,  монастырях и  греческой лавочке Папандопуло от
лазутчиков Али-Баиндура. По возвращении в Исфахан Керим сообщал Али-Баиндуру
только дозволенное Георгием.
     Пропустив вперед  Паата  и  телохранителей,  Эрасти,  соскочив с  коня,
радостно  приветствовал Керима.  Они  обнялись.  Такая  встреча  не  удивила
погонщиков и  слуг,  ибо все они знали о  духовном братстве Керима с любимым
оруженосцем сардара.
     - Керим,  будь  осторожен в  пути и  в  Тбилиси,  -  едва слышно шептал
Эрасти,  -  лазутчик князя Шадимана,  Вардан Мудрый,  едет за  тобой следом.
Утром  об  этом  на  майдане  узнал  азнаур  Папуна.  Нарочно  выехали  тебя
встретить,  - и громко продолжал: - Непременно купи белую бурку, давно хочу.
В Тбилиси не найдешь, может, в Гори поищешь.
     Керим обещал просимое братом поискать даже в  горных теснинах,  и пусть
все верблюды падут на безводный песок, если он вернется без белой бурки...
     Саакадзе повернул к  Чахар-Багху.  Наперерез скакал  Абу-Селим-эфенди в
сопровождении пожилого турка.
     Георгий догадался -  эта встреча не  случайная,  но,  не  подавая вида,
вежливо пожелал Абу-Селиму-эфенди приятной прогулки и хотел проехать дальше.
     Абу-Селим-эфенди    остановился   и,    ответив   Саакадзе   изысканной
благодарностью, спросил: не пожелает ли сардар уделить ему внимание?
     - Здесь? - удивился Георгий.
     - Конечно, нет, но...
     - Я завтра буду в Давлет-ханэ, - простодушно сказал Саакадзе.
     Абу-Селим-эфенди  сощурил  узкие  глаза.   Он  рассчитывал  на  большую
догадливость и неожиданно заинтересовался -  сколько лет Паата?  Он похвалил
его  посадку и  попросил проехать вперед,  дабы полюбоваться ездой стройного
всадника. Но лишь Паата отъехал, Абу-Селим-эфенди проговорил:
     - На  свете четыре дороги,  и  все они ведут в  средоточие счастья -  в
Стамбул. Ханы заблудились в пустыне, грузинские князья задохнулись в замках.
Только у порога Стамбула дует свежий ветер.  Много золота, много славы сулит
полумесяц,  восходя  над  Босфором.  Ночью  буду  ожидать тебя  в  индусской
курильне.  Не удивляйся, если Абу-Селим-эфенди превратится в йога. Советую и
тебе накинуть индусский плащ, и если ты любопытный и обладаешь смелостью...
     - Я пришлю своего друга,  -  перебил Саакадзе и, приложив руку ко лбу и
сердцу, поскакал догонять Паата.


ГЛАВА ПЯТАЯ

     В  узорчатые ворота  дома  Дато  и  Хорешани торопливо входили "барсы".
Азнауры все утро состязались на шахской площади в меткости огненного боя, но
сейчас шумно бросались друг другу навстречу точно после долгой разлуки.
     Положение в  Исфахане обязывало их  как  минбаши  шаха  Аббаса  жить  в
предоставленных  мехмандаром  отдельных  домах,  обставленных  с  персидской
роскошью.
     Вначале  "барсы"  шумели,  настаивая  на  совместной жизни.  Но  векиль
Фергат-хан  решительно заявил:  он  не  позволит картлийцам ютиться в  одном
доме,  ибо  на  майдане  это  могут  истолковать как  недостаточную щедрость
шах-ин-шаха к своим минбашам.
     После  долгого  торга  Гиви,  по  просьбе Хорешани,  поселился у  Дато,
Даутбек и  Димитрий вместе  -  напротив дворца Саакадзе,  Элизбар,  Пануш  и
Матарс как помощники минбашей поселились вместе подле дворца "Сорока колонн"
- Чехель-Сотун.
     Только Ростом не сопротивлялся векилю и,  по-видимому,  с удовольствием
зажил один в уютном домике, утопающем в причудливых пальмах и цветниках.
     "Барсы"   собрались  в   прохладной  курильне  -   кушке,   уставленной
разноцветными  кальянами  и  полукруглыми  низкими  тахтами.  Дато  накануне
обставил  стены  зеркалами,   подаренными  ему  векилем.  И  сейчас  друзья,
разглядывая свои отражения, невольно загрустили.
     Эти богатые одежды,  расшитые золотом и украшенные камнями, это дорогое
оружие из дамасской стали в  мозаичных и золототканных ножнах,  эти шелковые
тюрбаны с развевающимися султанами прислал им шах Аббас за отвагу при взятии
Багдада.
     Они  вспомнили свой первый пир  в  Метехском замке,  на  который пришли
юными азнаурами в одеждах, подаренных царем Георгием за воинскую храбрость у
Триалетских вершин.  В  те  времена  скромные азнаурские одежды  казались им
ослепительной роскошью.
     Тогда  они  были  неизвестными азнаурами,  охваченными буйным  желанием
одерживать победы над врагами родной Картли.
     Там,  за далекими кряжами гор,  оставлено близкое сердцу Носте,  шумная
Ностури,  где они купались детьми,  крутые улочки, где их поджидали красивые
девушки,  мост,  где их кони оставляли твердые следы копыт, аспарези, где н