ла одежду  и  подсела к  Тинатин.  Вслушиваясь в  шепот,
Тинатин  то  бледнела,   то  вспыхивала.   Вытирая  слезу,   Тинатин  горячо
поблагодарила подругу за доброту. Да, ей нужны белила, румяна и благовония.
     Хорешани распахнула резную дверь и бросилась в бассейн, за ней Тинатин.
Узнав  от  прислужниц о  веселом  купанье,  прибежали и  другие  жены  шаха.
Поплескавшись и  пошалив,  женщины,  визжа и звонко смеясь,  накинули легкие
одежды и вошли к Тинатин пить кавэ и есть рассыпчатые сладости.
     Неожиданно поднялся ветер.  Небо потемнело.  В решетчатое окно наметало
морской песок. Прислужницы поспешно закрывали окна.

     Ветер кружил по побережью,  вздымал к небу песчаные столбы, обрушивался
в  желтых отсветах на  море.  Шумели буруны.  Песок густо оседал на  зелени,
проникал в калитки, царапал стекла.
     Но в тронном зале послы, казалось, не чувствовали духоты.
     Аббас одобрительно посмотрел на азямские кафтаны послов,  на джаркеси -
широкие  персидские пояса.  Тихонов  и  Андрей  Бухаров были  без  русийских
однорядок.
     Тихонов  сумрачно  осмотрел  одежды  ханов.  Вчерашний  долгий  спор  с
вероотступником Хосро-мирзой  не  помог,  и  вот  пришлось  по  настойчивому
повелению шаха  править посольство в  персидской одежде.  Иначе мог  бы  еще
месяц продержать у  шатров.  А  теперь за  поблажку,  пожалуй,  хитрый "лев"
отпустит наконец послов в Русию.
     Впоследствии в  Москве думский дьяк  Петр  Третьяков в  гневе выговарил
Тихонову и Бухарову, что они, неведомо кого послушав, или по своей глупости,
или спьяна,  но забыв "свою русскую природу и государственные чины", правили
посольство в  персидских одеждах,  подаренных шахом,  "вздев на  себя по два
кафтана азямских,  один кафтан наверх об одну завязку,  а другой подиспод. И
вы  тем царскому величеству учинили не честь же:  неведомо,  вы были у  шаха
государевы посланники, неведомо, были у шаха в шутах".
     Шах томил послов в Гандже долго,  выжидательно.  Надоел им Хосро-мирза.
Ходил по пятам.  Выслеживал.  Набил оскомину медовыми речами.  И  пока послы
изнемогали от  жары,  комаров и  Хосро-мирзы,  шах успел полонить грузинские
земли, а царь Михаил Федорович прислал гонца Ивана Берехова с новым наказом.
Пришлось снова  с  Андреем  Бухаровым засесть  за  азбуки.  Все  же  одолели
премудрость государеву.  Радовались  быстрому  укреплению  Москвы  и  решили
неотступно по  наказу Михаила Федоровича добиваться у  шаха  права  Русии на
Каспийское побережье,  признания Иверии  частью  московской короны  и  льгот
русийским купцам.
     Шах  Аббас  внимательно выслушал Тихонова.  Оборона Северного Кавказа и
Астрахани и  надвигающаяся война с  Турцией заставили шаха  Аббаса ныне быть
осторожнее с послами.
     Говоря об укреплении Русии, Тихонов с достоинством перечислил города, в
которых "позасели в  смутное и безгосударное время польские и литовские люди
в Догобуже, Вязьме, Белой, Путивле, Чернигове и иных городах и те все городы
царского величества бояре и  воеводы ратьми очистили и  польских и литовских
многих людей побили и живых поймали".
     Говорил  Тихонов  и  о  пленении десяти  тысяч  поляков и  литовцев,  о
множестве среди них полковников,  ротмистров и  капитанов.  Помолчав,  веско
добавил:
     - "...и  Смоленск  от  польского  короля  отобрали,  а  его  самого  из
русийских земель выгнали".
     Шах Аббас,  выслушав толмачей,  растроганно поднял глаза и, разглядывая
на потолке обнаженную персиянку, пожелал Михаилу Федоровичу с помощью аллаха
и  впредь одолевать всех  врагов.  А  сейчас аллах  перенес войну  на  земли
польского и  литовского короля за  разорение Русии и  за пролитие неповинной
крови.
     Шах  заверил  послов  в  желании быть  с  Михаилом Федоровичем "даже  в
большей дружбе и  ссылке",  чем ранее с  царем Федором Иоанновичем и Борисом
Годуновым. И золотом и войском хочет он делиться со своим братом.
     Переговорив о землях и торговле и добившись уступок,  Тихонов заговорил
о   выдаче  русийскому  посольству  Ивана  Хохлова  и   других  астраханских
заговорщиков, присланных к шаху Аббасу атаманом Заруцким.
     Шах, вспоминая Марину Мнишек, повелел послам от его имени передать царю
Михаилу просьбу помиловать астраханцев. Тем более, добавил шах, в Московском
государстве люди нужны, ибо за двенадцать лет войны много людей побито.
     Тихонов, выслушав толмачей и чувствуя за собой силу Терека и Астрахани,
добродушно прищурился:  великий государь наш Михаил Федорович милостив и для
своего брата,  Аббас-шахова величества, вину с Хохлова и его людей снимет. А
насчет двенадцатилетней войны,  то правда:  "многие люди побиты, а иные в то
место родились.  И  без  войны на  которое государство бог  гнев свой пошлет
падеж на  люди  бывает,  а  иные  в  то  место родятся и  государство людьми
полнитца.  Так  и  ныне  у  государя нашего царя  и  великого князя  Михаила
Федоровича