отвоюет обратно свои города тоже саблей.  Грузинские цари всегда
были вассалами Ирана.  А  сейчас он,  шах Аббас,  отечески усмирил Грузию из
любви  к  ней,  ибо  по  легкомыслию,  за  спиной  покровителя,  Грузия вела
переговоры с Турцией и Русией.
     И под смех восхищенных ханов добавил:
     - Если  аллаху  будет  угодно  и  ты,   Абу-Селим-эфенди,  благополучно
вернешься в Стамбул,  не забудь передать султану:  ему,  падишаху вселенной,
нет никакого дела до того, что ему не принадлежит.
     Абу-Селим-эфенди приложил руку ко лбу и  сердцу.  Скользнул взглядом по
тронному залу  и  мысленно перенесся в  Ахалцихский пашалык,  откуда  Турция
бросит янычар на Горисцихе.
     На  пороге еще раз поклонился величественно застывшему шаху и  подумал:
"Надо ускорить встречу с Саакадзе".

     Тинатин, обмакнув тростник в киноварь, четко выводила на лощеной бумаге
грузинские буквы.  Перед  нею  лежала  рукописная книга  легенд  и  сказаний
Грузии.  Тинатин,  боясь забыть грузинское письмо,  уже  дважды переписывала
драгоценную книгу.
     Резьба  красного  и   орехового  дерева  тянулась  вдоль   широких,   с
разноцветными стеклышками окон. На мавританских нишах дрожали желтые, синие,
лиловые и зеленые блики. Сквозь резную дверь виднелся бассейн.
     Мягко   падала   вода.   На   красочной  миниатюре  обнаженная  девушка
протягивала юноше  чашу  с  вином.  Жидким золотом было  выведено -  "Работа
смиренного Реза-Аббаси".
     По ступенькам темной лестницы Хорешани вбежала в гарем.
     Тинатин  бросила  тростник,  радостно приветствуя Хорешани.  Она  нашла
подругу похорошевшей.
     Старший  евнух,  сидящий  на  низеньком  табурете  у  выходных  дверей,
поддержал Тинатин, похвалив браслеты княгини.
     Закинув  голову,  Хорешани  шаловливо  рассматривала свое  отражение  в
круглом зеркале на середине потолка.
     Удобно расположились на ковре и заговорили о красивых шелках.  Хорешани
похвалила  новое  одеяние  молодой  жены  Караджугая.  Рассказала о  покупке
тончайшего шелка у  горбатого купца.  И  вдруг вспомнила о старой персиянке,
знающей тайну женской красоты.  Вот чародейка принесла белила и  благовония.
Хорешани всего два дня натирала лицо,  а оно уже как взбитый белок.  Старуха
уверяет - через неделю Хорешани будет похожа на луну в четырнадцатый день ее
рождения.
     К   волшебству  старухи  Тинатин  отнеслась  равнодушно.   Но  Хорешани
незаметно толкнула подругу.  И Тинатин внезапно воспылала желанием как можно
скорее приобрести необыкновенные белила,  дабы  солнечные глаза  шах-ин-шаха
удостоили ее благосклонным взглядом.
     Хорешани  вздохнула,   неужели  дорогая  Лелу  думает  -   Хорешани  не
позаботилась бы  о  ней?  Но  ведьма уверяет -  каждому лицу  другой оттенок
нужен.  И  если  прекрасная Лелу  пожелает,  она  завтра  приведет старуху в
Гарем-ханэ.
     Еще ничего не  понимая,  Тинатин рассыпалась в  благодарности и  молила
только не забыть обещания.
     Хорешани поклялась и к месту вспомнила о благовонии, сравнившем ее тело
с лепестками лотоса.  Пусть Тинатин сама убедится. Кстати, она изнемогает от
жары,  и,  если Тинатин позволит, Хорешани окунется в прохладный бассейн. И,
сбросив пояс,  она  стала  расстегивать платье.  Вдруг Хорешани обернулась и
набросилась  на  евнуха:   он  что,   оглох?  Разве  не  слышал?  Она  хочет
раздеваться. Евнух, пробормотав извинения, выскользнул из зала.
     Не  забыть  евнухам злоключения старого Али  из-за  этой  княгини.  Три
рамазана назад в  исфаханском гареме Давлет-ханэ несчастливый Али  отказался
выйти,  когда  княгине захотелось порезвиться в  розовом бассейне.  Хорешани
закричала:  "Выйди  вон!".  "Ты  можешь  раздеться при  мне",  -  равнодушно
проговорил Али.  "Бисмиллах!  -  засмеялась Хорешани. - Разве ты не знаешь -
грузинки показывают чужим мужчинам только лицо,  а  не все остальное.  Это у
мусульман лицо прячут, а все остальное может видеть любой евнух, будто глаза
ему тоже оскопили".
     Хорешани  вытолкнула опешившего Али  из  покоев  Тинатин.  Али  побежал
жаловаться.  Шах,  выслушав возбужденного евнуха,  улыбнулся, позвал старого
Мусаиба и повелел изгнать Али в услужение к последней наложнице,  ибо евнух,
удостоенный оберегать покои  первой  жены  шаха,  должен быть  учтив,  а  не
назойлив с чужой женой,  не мохамметанкой.  Похвалив Хорешани за скромность,
шах послал ей в подарок серебряные коши.
     С  той  поры  достаточно  Хорешани  развязать  ленту,  как  евнухи,  не
дожидаясь приказания,  стремглав выбегают,  ибо никто не  хочет из хранителя
розы превратиться в хранителя помета.
     Хорешани сброс