все, что осталось о храме.
     - Какое же тут богатство? - удивился шах.
     - Самое дорогое: часть хитона господня, в поспешности забытая дружинами
католикоса.
     Шах  Аббас взял в  руки золотой ковчежец,  открыл и  стал рассматривать
пунцовую ткань.  "Не похожа на древность, - размышлял шах, - узор напоминает
индусские цветы, но этот лоскут может пригодиться для Русии".
     Захлопнул ковчежец,  передал  Саакадзе и  велел  хранить  до  Исфахана.
Луарсаб мельком взглянул на Георгия.
     Тбилисцы в страхе встретили дарами и восторженными криками не Луарсаба,
а ненавистного покорителя.
     Шах не пожелал оставаться в  Метехском замке и расположился с войском в
цитадели.  Луарсаба он тоже не пустил в Метехи; скоро предстоит расставание,
и он желает насладиться беседой с остроумным царем Картли.
     Луарсаб почти обрадовался: он хотел оттянуть тяжелую встречу с матерью,
обманувшей его в трагическую минуту потери Тэкле.
     Саакадзе  все  больше  удивлялся,   почему  Луарсаб  не   выражает  ему
негодования и даже как будто не замечает его.
     Наедине  встретились  неожиданно.   Шах  Аббас,  осматривая  тбилисскую
цитадель, поднялся на башню Шахтахти.
     Саакадзе увидел  одиноко стоящего Луарсаба и  задержался на  крепостной
стене.
     Луарсаб, смотря на Сионский собор, широко перекрестился:
     - Боже, прости моим врагам.
     - За меня молишься, царь?
     - За врагов моих...
     - Да, царь, я твой враг!
     - Ты  мог мстить мне,  но  не  народу,  не церкви,  тебя возродившей...
Опомнись, Георгий, ведь ты грузин...
     - Да, я грузин, царь Луарсаб, потому и стал твоим врагом... За Шадимана
молись,  за князей.  Это они научили царя Картли молиться за врагов...  Я же
советовал тебе бить врагов!
     - Ты,  Георгий Саакадзе,  хотел заставить Багратидов бить твоих врагов,
но что ты выиграл? Тянулся за желудем и свалил дуб!
     - Гнилой дуб!  А  из желудя я задумал вырастить молодой дуб Грузии.  Но
вокруг свежей листвы зажужжали тучи комаров,  скрывая ветви от солнца. А ты,
царь Луарсаб, благосклонно слушал комариное жужжание. И что выиграл ты?!
     - Ты прав,  Георгий Саакадзе, пение персидских соловьев более услаждает
слух, но грузинам они заслоняют не только солнце, но и луну.
     - Заслоняют слабым.  Ты,  царь, шел не той дорогой. И сейчас не с мечом
защищаешь эту  древнюю  крепость,  а  стоишь  один  над  обрывом и  смиренно
осеняешь себя крестом.  Церковь?  Видишь, она бессильна оказать тебе помощь,
ибо ты не в состоянии защитить ее.
     - Твои речи - речи магометанина!
     - Нет, я грузин, царь Луарсаб, и сумею это доказать!
     Луарсаб круто повернулся и одиноко зашагал по уступам цитадели...
     Запутывая следы,  Георгий  долго  кружил  по  Тбилиси,  ибо  Шадимана с
Али-Баиндуром роднило вредное любопытство.
     Спускаясь к Куре, Георгий пересек узкую улицу и свернул к высокому дому
Мухран-батони.  Оконные своды и  узорная кладка кирпича выделялись в  темной
зелени чинар.
     Он  поднялся  по  наружной деревянной лестнице и  вошел  в  полукруглую
комнату с широкими решетчатыми окнами.
     Напрасно Саакадзе вновь  убеждал Тэкле  скрыться на  время  в  Ананури.
Тэкле решительно ответила:  она останется здесь и  разделит с  Луарсабом все
предначертанное - хорошее и плохое.
     В  Тбилиси приехали отец и  мать Эрасти.  Им  Георгий,  передав золотые
туманы,  поручил уход за  сестрой.  С  этого дня они неотступно следовали за
несчастной царицей Тэкле.
     Саакадзе  благоговейно  простился  с  Нино.  Она  возвращалась  в  свой
монастырь, благодаря Саакадзе полностью восстановленный. Нино решила принять
имя старицы Макринэ и начать жизнеописание Георгия Саакадзе.
     В этот день тяжелых разговоров к Луарсабу пришел Шадиман.
     - Прошу тебя,  царь,  не отказывай шаху в желании поохотиться с тобою в
Караязских степях.  Может,  мы  наконец избавимся от назойливого гостя...  Я
велел в Метехи все приготовить к твоему возвращению.
     Луарсаб  схватился за  шашку,  Шадиман  отскочил.  Луарсаб усмехнулся и
опустил руку:
     - Ступай! Я не нуждаюсь ни в твоих заботах, ни в твоем предательстве...
     - Предательстве, царь?!
     - Не притворяйся, князь, я знаю, кому я обязан всеми несчастьями. Я был
слеп, увы!
     - Тебе, царь, я всегда оставался верен. Разве я хотел нашествия персов?
     - Конечно, нет, ты хотел нашествия турок!.. Уходи, князь!
     - О время! Нет благодарности в сердцах царей.
     - Ты ее получил от шаха...

     Более двух часов длилась тайная беседа шаха Аббаса с Багратом.
     Андукапар и  Симон  с  нетерпением ждали его  возвращения.  Но  сияющий
Баграт был  очень сдержан.  Так  до  времени приказал шах.  Впрочем,  Баграт
успокоил сына и зятя не словами, а своим радос