Захотел - и
бедный месепе в  Носте  богатым глехи  стал,  и  госпожа Русудан заколдована
была,  ты спас,  лицо розами покрыл...  Господин,  ты все можешь.  Священник
говорит -  князь добрый...  Если бы другому князю продал, можно когда-нибудь
увидеть, магометанам продал... Где добрый?
     - Хорошо, идите домой и ждите, только язык крепче держите...
     Довольный Саакадзе  поспешил  скрыться.  Цель  достигнута,  ему  верят.
Недаром он расточал деньги и сочуствие.
     Из-за угла выскочил Эрасти:
     - Батоно, коней сейчас седлать?
     Георгий посмотрел на хитрое лицо и рассмеялся:
     - После заката седлай, чанчур.
     И он поймал себя на мысли,  что не только сострадание толкает его, но и
желание прослыть щедрым и  великодушным в  самых дальних деревнях Арагвского
княжества. Это может пригодиться союзу азнауров.
     По замку неслись грозовые тучи,  гремел гром.  Нато рассыпала в  покоях
Русудан молнии:  она не допустит дочь стать женой назойливого ностевца,  она
найдет средство расстроить свадьбу, она поедет в Метехи...
     Тогда  и  Русудан  найдет  средство:  пусть  только  осмелятся  тронуть
любимого -  врагами  Русудан  станут.  Русудан спокойна к  затканным камнями
одеждам и  украшениям,  спокойна к благовониям,  в платье глехи будет ходить
Русудан, а сердцу не изменит...
     Доблестный и неустрашимый Нугзар, оставив поле брани, бежал.
     В  собственном  доме  заговор:  дочь  на  плебея  мать  меняет.  Зураб,
оказывается, со стыда в глаза Саакадзе не смотрит. Дурак Баадур и тот против
матери.  Недавно война с турками была.  Война!  Значит, торговать нельзя? Не
все ли равно - шерсть или месепе отдать? А господин замка с несчастным лицом
ходит...

     - Куда ты, Георгий?
     - Коня проехать, завтра с рассветом в Тбилиси еду. Давно пора.
     - Если окончательно решил,  вместе выедем, дело к царю имею. На княгиню
не обижайся,  Георгий,  очень гордая... Я слово нарушил. Боялся - яд примет.
Управляющий уже наказан, с семьею выгнан в дальнюю деревню, жаль, мсахурства
не  могу лишить,  не я  дал...  Думаю,  Нато потребует простить.  Раз прощу,
новому  управляющему плохой  пример,  но  если  женщина потянет,  девять пар
буйволов не удержат... Лучше утром неожиданно уехать, пока вернусь, забудет.
     - Ты  прав,  благородный Нугзар.  Скажи,  не очень осуждал бы волков за
сочуствие к грузинским мальчикам, увезенным для разврата?
     - Рыцарское  намерение  у  волков,   но  шашку  хорошо  надо  вытереть:
серьезное  время,   ржавчину  опасно  оставлять...   Если   такое  случится,
вернувшимся вольную дам в память чудесного избавления.
     Нугзар хрипло засмеялся.
     - Я  верю  в  чудо,  князь,  иначе чем  объяснить любовь необыкновенной
Русудан к незнатному азнауру?..  Если поздно вернусь,  прикажи страже ворота
открыть...

     Зеленые гривы плюща спадают с балкона в зыбкую мглу.  Тают побледневшие
звезды.  Угрюмые рвы прильнули к еще сонным стенам замка. Только из далекого
тумана вырывается радостный гул...
     - Так, Георгий, значит, волки все же растерзали купцов?
     Нузгар прищурился на вошедшего управляющего.
     - Растерзали, князь, может, не волки, а барс, но это дела не меняет.
     - Сандро,  помни,  купцов растерзал барс,  иначе  мой  высокий гость не
нашел  бы  мальчиков  в  лесу  одних.  Пусть  священник скрепит  дарственную
грамоту.
     Саакадзе оглянулся на боковую башню и вскочил на коня.  К нему подбежал
Арчил.
     - Большой господин,  возьми меня с собой. Свободный теперь, как Эрасти,
дружинником буду. В память моей матери возьми.
     Георгий вопросительно посмотрел на хмуро отвернувшегося Нугзара.
     "Кто раз нарушил слово,  не смеет рассчитывать на доверие",  - вспомнил
Нугзар.
     Он  притворно удивился вопросу.  Разве  мальчик не  свободный?  Георгий
может и остальных взять...
     Эрасти, сверкая зубами, проворно устроил Арчила позади себя на седле.
     Саакадзе погрозил Эрасти нагайкой.
     Вскоре и  остальные девятнадцать юных  месепе очутились в  Носте и  под
началом Эрасти изучали науку - по змеиным тропам проскальзывать в тыл врага.
     Отъехав от Ананури,  Эрасти,  переглянувшись с Саакадзе,  незаметно для
Нугзара повернул коня в лес.
     И через некоторое время в Носте въехали Эрасти и Арчил,  ведя на поводу
пышный караван, захваченный у турецких купцов.


ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

     В  малом  зале  оживленно.   Кроме  обычных  придворных  присутствовали
Андукапар,  Симон,  Нугзар и  Саакадзе.  Царь  поспешил загладить вину перед
азнауром и  подписать тарханную грамоту  на  право  присутствовать на  малых
совещаниях, а при случае, "как обещал", возвести в князья.
     После обычных приветствий и  выполнения ряда целования шахской печати и
сильного  интереса  к   здоровью  повелителя  Ирана  посол  шаха  Кабли-хан,
поклонившись,  отошел  к  посольской скамье,  а  Бартом развернул послание и
громко зачитал:

     "Высокочтимый брат мой, царь Картли, Георгий X, сын Симона, не тускнеет
ослепительное солнце  льва  Ирана  и  благосклонно роняет  золотой огонь  за
окружающие звезды. Верю в милость аллаха: послание повелителя Ирана застанет
мудрого из мудрых царей Картли в пышном здоровье.
     Дошло  до  моего  слуха,  будто  Агджа-Кала  отдана т