и,  где-то  клялись,  где-то  ругались,  призывая в
свидетели черта, где-то на ограде уже били друг друга. Кто-то с восторженным
криком свалился с  ворот,  увлекая за собой проклинавших его соседей.  Точно
дуб,  захваченный бурей, раскачивалась ограда под тяжестью навалившихся тел.
И если бы не цепь гзири, то аспарези наполнилась бы новым войском, дравшимся
в кровь за отстаивание той или иной азнаурской партии.
     Через час, положенный на игру, Саакадзе объявил:
     - Взято в плен пятьдесят, раненых и убитых - сто.
     Квливидзе, в свою очередь, заявил:
     - Взято в плен пять, раненых и убитых - пятьдесят.
     Рукоплескания  и   неистовые  крики  охрипших  зрителей  покрыли  слова
полководцев.  На  предложение Саакадзе  сдаться  Квливидзе ответил,  что  не
считает себя побежденным, пока рука сжимает меч.
     Тогда  Саакадзе  предложил  единоборство  азнауров.   Квливидзе  весело
согласился.
     И,  не  выдержав,  уста-баши  амкарства  оружейников,  почтенный Баадур
Гогиладзе, неистово закричал на всю аспарези:
     - Азнауры! Руки крепче держите, оружие нашего амкарства не опозорьте.
     И со всех сторон ограды яростно поддержали своего уста-баши амкары:
     - Э, довольно играть! По-настоящему руби.
     - Мы для вас лучшую сталь брали!
     - Если друг друга не хотите, на врагов бросайтесь.
     Поощрительные крики амкаров заставили князей с опаской оглянуться.
     Когда восемь квливидзевцев,  побежденные восемью ностевцами, отъехали в
тыл,  Саакадзе предложил Квливидзе,  Гуния и  Асламазу выступить против него
одного. Квливидзе рассмеялся:
     - Не слишком ли дерзок предводитель "Дружины барсов"?
     - Состязание покажет, - ответил Саакадзе и, приподнявшись на стременах,
стремительно бросился на Квливидзе.
     Несколько минут -  и  трое азнауров лишились мечей.  Квливидзе держался
дольше всех, но вскоре и его меч лежал распластанным на песке.
     Исступленные крики,  рукоплескания,  шапки,  платки  летели  в  сторону
победителей.
     Саакадзе, поправляя наплечники, спешился у царской площадки.
     - Дозволь  доложить,  великий царь,  все  дружинники азнауров одинаково
смелы и ловки, но ностевцы с детства овладели тайной непобедимости, а другим
азнаурам,  потерпевшим поражение  из-за  худшей  закалки  меча,  придется  к
следующему разу вооружиться сильнее.
     Царь  похвалил  необыкновенную  удаль  азнауров,   достойных  почетного
звания,  и  добавил,  что он с  гордостью думает о  будущей войне с  врагами
Картли.
     - Я  уверен,  князья не будут в  обиде,  если рог первенства перейдет к
Саакадзе в  награду за...  объединение для сегодняшнего празднества двадцати
азнауров.   Да,  да,  я  весьма  доволен,  и  усердие  азнауров  будет  мной
отмечено...
     - Великий царь,  наше  единственное желание -  служить тебе,  -  сказал
Квливидзе.
     Шадиман неожиданно выпрямился:
     - Дозволь заметить,  мудрый царь,  рог предназначен для турнира князей.
Конечно,  Саакадзе хороший воин,  и  если бы азнауры не сговорились заранее,
пришлось бы  принять Саакадзе за  великого полководца,  не раз одерживавшего
победу  в  прошлых  войнах...  Да,  великий  царь,  сегодняшнее  выступление
поучительно,   князья  убедились,  как  втайне  укрепляются  против  кого-то
азнауры.
     Саакадзе резко повернулся к Шадиману:
     - Пусть правдивый князь Шадиман выступит с мечом против хитрого азнаура
Саакадзе.  Пусть все, кто думает так, обнажат меч! Один против всех поднимаю
оружие!
     Шадиман презрительно рассмеялся.
     - Князь  Шадиман может  драться только  с  равным.  Арба  лобио  всегда
дешевле маленького алмаза.
     Князья  встретили остроту  громким  смехом.  Саакадзе деловито подтянул
цаги:
     - Дозволь,  великий царь, сказать. Я понимаю недоумение князя Шадимана,
ведь ни  один из  его  друзей не  пропустил бы  случая выпросить за  военную
доблесть царскую милость.  Пусть  он  и  его  друзья  примут  мои  слова  за
оскорбление и выйдут сюда с обнаженными мечами.
     Гневные крики  князей  слились со  свистом и  подзадоривающими азнауров
восклицаниями тбилисцев.
     - Твое желание законно... да, да. Пусть поединок решит право каждого.
     - Как?! Царь думает, что князья унизятся до драки с плебеями? Знай...
     Свист  и  оглушительные крики  покрыли слова Шадимана.  Ограда аспарези
стонала от  напора:  вот-вот  рухнет и  распаленная толпа хлынет на  князей.
Перепуганные гзири грозили обнажить шашки.
     Азнауры  выстроились  в  боевом  порядке.  Телохранители подняли  пики,
дружинники  растянулись в  цепь.  Саакадзе  с  криком  "Трус!"  подскочил  к
Шадиману.  Князья  партии  Шадимана  схватились за  оружие.  Царь  с  тайным
удовольствием наблюдал за  "обменом любезностями".  Шадиман поспешно обнажил
шашку.
     Не  напрасно беспокойство за  Шадимана овладело царицей.  Она порывисто
поднялась и бросила платок между Шадиманом и Саакадзе.  Все опустили оружие,
крики смолкли.
     - Безумцы! Вы забыли, в чьем присутствии затеваете ссору!
     Царь