рская власть 
погибла, когда он нападением на итальянские и даже папские земли вооружил 
против себя Иннокентия??. Впрочем, в тот год, когда готовилась альбигойская 
драма, огношения Оттона к Риму были самые покорные. В 1209 году Оттон был 
коронован папой на условиях окончательного изменения в пользу Рима вормского 
конкордата, некогда покончившего спор за инвеституру. Оттон отказался от 
императорского права регалий??. Церковь достигла своих непосредственных целей. 
Вопрос с империей был, таким образом, покончен, он не занимал более Рима, и 
появилась возможность сосредогочигь все свои силы и внимание на опасных сектах.
      Папство будто предчувствовало беду, когорая ему грозила, теперь оно 
особенно старалось запасгись силами. Властители христианского мира подчиняются 
в это время Риму как его вассалы — иные добровольно, иные вынужденные 
обстоятельствами.
      Иннокентий III уничтожил всякий королевский авторитет в Англии. В 
бесхарактерном, дурно развитом Иоанне Безземельном Иннокентий имел противника 
весьма неопасного. Политикой своего короля Англия была унижена до того, что 
сделалась данницей Рима. Иоанн упорно держался симонии??; из-за чего постоянно 
возникали разногласия с папским двором. Впервые серьезный конфликт возник в 
1205 году из-за выбора архиепископа Кентербе-рийского. Священники избрали на 
это место приора Реги-нальда и просили утверждения папы. Королю стало известно 
об этом, и по обыкновению он пришел в ярость. Иоанн отменил папское утверждение 
и велел выбрать другого архиепископа. Иннокентий не одобрил ни того, ни другого 
кандидата: в выборе духовников он увидел самовластие, а в выборе короля — 
пристрастие. Папа велел произвести третьи выборы в Риме, и из пятнадцати 
английских духовных лиц он указал на бывшего своего товарища по Парижскому 
университету Стефана Лангтона как на способнейшего. Король отказался принять 
его и в порыве злобы послал двух отчаянных рыцарей в Кентерберийское аббатство 
на грабеж. Иннокентий начал с увещаний, которые поручил местным епископам. 
Королю Англии стали грозить отлучением. Иоанн отвечал им на это заявление 
желанием изгнать все духовенство из Англии, если только кто посмеет произнести 
проклятие и отлучение, всех итальянских священников и легатов грозил изувечить. 
Он прогнал всех увещателей прочь под страхом истязаний и казни. Ответ был ясен: 
знавшие характер Иоанна рассудили, что он способен привести в исполнение свое 
обещание.
      Но авторитет Рима был пока слишком велик, чтобы можно было состязаться с 
папой. Как увидим, около того времени Иннокентий заставил смириться сильного 
Филиппа Французского.
      Интердикт?? в Англии был все-таки произнесен; вся страна впала в мрачное 
состояние.
      Нельзя судить о впечатлении папского интердикта по нашим современным 
представлениям, необходимо мысленно перенестись в средние века, чтобы понять 
всю его ужасающую силу. Для барона и для виллана сельская церковь была 
одинаковой отрадой в жизни, во время бесправия лишь в ней было примирение. 
Теперь она была под запретом. Народу казалось, что в самом воздухе носится 
что-то тяжелое, жизнь везде замирала, удовольствия прекратились, о пирах не 
было слуха, прохожие при встрече боялись приветствовать друг друга. На всем 
лежала печать покаяния, все носили траурные одежды, не брили бороды. Церковные 
торжества не радовали более народа, двери храмов были заперты, кресты на них 
опрокинуты, колокола сняты, образа завешаны, мощи убраны. Гробовое молчание 
наводило всеобщее уныние: нельзя было ни родиться, ни венчаться, ни умереть, 
всему этому не было религиозного напутствия. На кладбище крестили умирающего 
младенца, изредка кого венчали около могил; мертвых или оставляли гнить в 
надежде отпевания, или хоронили при дороге. Ужас за будущее овладевал тогда 
сердцами. Только крестоносцу было спасение — его напутствовали благословением, 
но отправляли умирать в чужую землю, и люди завидовали, что он умрет в земле 
святой, а не на проклятой родине.
Естественно, это ужасное состояние должно было вызывать народный гнев: 
религиозные обряды, как казалось народу, были попраны королем, он ослушался 
высшее духовное лицо на земле и вовлек в гибельную пучину всю страну. Таков был 
неодолимый дух века. Для того чтобы сколь-либо сопротивляться силе истории и 
народного настроения, необходимо иметь особые дарования, которых Иоанн был 
лишен. Он думал одолеть противника жестокостью, но вся тираническая система 
оказалась бесполезной, пролив только лишние потоки крови.
      Король Англии велел хватать, изгонять, вешать и резать тех духовных лиц, 
которые подчинятся интердикту. Король не довольствовался конфискацией их имений,
 в порыве безумия он поощрял разбои и грабежи собственных подданных, особенно 
если то вредило духовным лицам. Он не замедлил ополчиться и на светскую 
аристократию, все сословие которой заподозрил в проримских симпатиях. Он 
отнимал владения у кого только мог, брал в богатых семействах заложников, 
всячески притеснял подданных. Тем самым, одновременно настроив против себя все 
сословия Англии, Иоанн прекрасно подготовил будущую «Великую хартию» (см. гл. 
4), а с ней свободу и парламентаризм??.
      Народ волновался от тяжести церковного отлучения, а Иннокентий между тем 
шел дальше. Его энергия и непреклонность в достижении целей ярко отражаются в 
английских делах. В самый год начала альбигойской войны он произнес анафему на 
короля Иоанна и на всякого, кто поддержит его. В 1212 году Иннокентий отрешил 
Иоанна от престола. Это было последнее и самое решительное средство, оно со 
всей силой показывало теократические претензии пап. Иннокентий освободил 
английских вассалов от присяги, данной ими Иоанну, и дарил английское 
королевство всякому, кто возьмется наказать тирана. Честолюбивый французский 
король Филипп-Август взялся за эту роль.
      Лишенный всяких государственных способностей, Иоанн Безземельный сумел 
вооружить против себя