ие немощи мои. Я отправлюсь в страну, где чудовище это 
произвело более всего опустошений и где никто не смел воспротивиться ему. Хотя 
его нечестие достаточно известно во множестве городов королевства, однако он 
находит у тебя пристанище и под кровом благорасположения твоего безбоязненно 
опустошает стадо Христово. Не удивляюсь однако, да и удивляться нечему, что сей 
змий обманул тебя, ибо он имеет облик добродетели. Познайте же его! Это — 
отступник, избегающий власти начальников того ордена, к которому он принадлежит.
 Некогда он просил подаяние, после же стал проповедовать, дабы тем снискать 
себе пропитание. Все, что оставалось у него за издержками на необходимое, он 
или проигрывал или употреблял на самые преступные удовольствия — в продолжение 
дня упиваясь восторгами слушателей, он проводил ночи у развратниц. Осведомись, 
государь, о причинах, которые побудили еретика оставить Пуатье и Бордо, и тогда 
ты узнаешь: потому он не смеет вернуться туда, что оставил там самые постыдные 
следы своею разврата. Ты надеялся, государь, что такое древо даст тебе добрый 
плод, а из него не вышло ничего, кроме порчи, способной погубить твои начинания.
 И если я отправляюсь в Тулузу, то не по собственному желанию, а вследствие 
повелений Церкви, возложивших на меня долг исторгнуть плевелы, павшие на ниву 
Господню, — если только на то есть надежда. Но не я, недостойный, исторгну их; 
я сам по себе ничто. То сделают прелаты, которых я имею назначение сопровождать 
и между которыми значительнейший — кардинал легат Альберик, епископ Ос-тии».
В сущности, последние слова были излишней скромностью. Рим надеялся именно на 
проповедь Бернара. И знаменитый аббат с блеском оправдал эти ожидания. По 
свидетельству католических летописей на граждан Тулузы слово Бернара оказало 
огромное влияние. Мужчины и женщины плакали в церкви и публично каялись. 
Странствие Бернара по земле Лангедока уподоблялось победному шествию 
триумфатора. Бернар писал, что в Тулузе нет больше еретиков 128, а между тем их 
оставалось слишком много. Но вследствие мер, принятых римской курией и местным 
епископом, Генрих был снова схвачен и на соборе в Реймсе в 1148 году осужден на 
пожизненное заточение. Вскоре после этого он умер.
      Своим примером и деятельностью Генрих, естественно, должен был увеличить 
число последователей евангелического учения. Сила оказанного им влияния 
обнаруживается в том взгляде, который имели на него католические историки 
Церкви. Петробрусианцев называли также ген-рисианами. В Генрихе совмещали все 
еретические учения. Из него выводили всякое зло, всякую оппозицию католицизму. 
В сущности это далеко не справедливо. Если, например, система Арнольда 
Брешианского возникла под влиянием лангедокского реформатора??, то подобного 
нельзя с сказать о различных ересях того же Лангедока. Догматика Генриха была 
той же, за которую пострадал Петр де Брюи; он только обогатил и уяснил ее 
проповедью, но не внес новых оснований. Доказательством того служит молчание 
памятников. В них какое-то смутное, хотя и сильное, впечатление оставляет 
личность Генриха; но они не знают, в чем, собственно, заключается ересь 
знаменитого проповедника, хотя подробно передают все мелкие случаи его жизни, 
особенно указывая на дружественные отношения с Петром де Брюи и на сходство 
учений того и другого. На самом деле в Генрихе в совершенстве воплотилась 
религиозная мысль так называемых вальденсов, названных по имени своего 
непосредственного учителя, но в сущности наследников Петра и Генриха. Говоря о 
догматике вальденсов, мы должны помнить об учении их отдаленных 
предшественников.
Когда явился Петр Вальдо, бедняк Лионский??, память о Генрихе уже начинала 
исчезать, о нем знали только по славному преданию. Оттого реформу Петра и 
Генриха связали с именем Вальдо. Это было в конце XII века, на том же Юге, где 
так развита была ересь катаров, хотя название последних куда больше могло 
подходить к последователям евангелического учения. Впечатлительную натуру 
Вальдо увлекала непреклонная верность евангелическому догмату в последователях 
Генриха. Богатый Лионский негоциант, Вальдо из любви к Богу и ближним распродал 
и роздал все свое имущество и стал «нищим во Господе».
Фамилия Вальдо встречается издревле, но так как два документа показывают 
существование имени вальденсов еще появления упомянутого Вальдо, то возможно 
принять «нение Мютона о том, что благодаря торговым сношениям Петр имел случай 
заимствовать идеи петробрусианских обитателей долин Пьемонта (именовавшихся 
Vallenses, Valdenses) (129). Добровольно сделавшись нищим, Петр посвятил себя 
проповеди Евангелия. Его сильно беспокоила мысль о недоступности святого 
Писания для верующих.
Провансальский перевод Евангелия ходил по рукам, старательно распространяемый 
катарами. Пророков и Деяния апостольские Петр Вальдо перевел сам, при помощи 
католического священника Стефана со многими местами из святых Отцов, дабы 
убедить, что его учение вовсе не новое, а издревле было принято христианской 
Церковью. Он начал толковать Евангелие на улицах Лиона, народ осаждал его на 
площадях. Архиепископ запретил ему проповедь, но Петр лично оправдался перед 
ним и вернулся в Лион. Папа полагал, что это совершенный глупец, который не 
может отличить «credere aliquid» от «credere in aliquid»??. А он между тем 
продолжает говорить, что в деле религии надо повиноваться одному Богу, а не 
людям, что Церковь римская отказалась от истинной веры и от учения Христова и 
стала блудницей вавилонской и той бесплодной смоквой, которую некогда проклял 
Иисус и повелел уничтожить. Он учил, что не следует повиноваться ни папе, ни 
епископам, что католические монахи ведут дьявольскую жизнь, что их обеты 
целомудрия — только предлог позорить юношей, что латинские священники носят на 
себе все следы зверя, упоминаемого в Апокалипсисе. Он отрицал чистилище, обедню,
 святых, молитву за усопших, называя все это изобретением сатаны.
      Его проповедь наделала в городе много шума. Народ увлекся новой верой, 
многие перестали посещать Церкви — этих людей охватила жажда узнать истинное 
Евангелие.
«Большие и малые, — говорится в лето