ей дышит теплотой 
чисто родительского чувства. Только спустя десять лет политические 
обстоятельства и необходимость папской поддержки заставили Филиппа примириться 
с женой. Но ей не суждено было испытать счастья, призрак Агнессы всегда стоял 
между ней и королем. Если Филипп Август и решился забыть на время о своей 
возлюбленной, то лишь под влиянием честолюбивых замыслов овладеть английским 
королевством.
Это событие происходило в разгар альбигойской войны, а об отношении Филиппа к 
ходу последней мы будем говорить в своем месте. Теперь же необходимо указать на 
то состояние, в котором находилась Франция перед началом альбигойских походов, 
сыгравших такую важную роль в ее истории.
      Тогда наступала пора могущества королевской власти, шло дело собирания 
франко-галльской земли. Филипп Август обладал всеми качествами, необходимыми 
для свершения такого назначения. По своему личному характеру, он способен был и 
на явное насилие, и на беззастенчивый произвол. Он прекрасно усвоил ту политику,
 которую лишь смутно понимали два его предшественника??. Он первым из 
средневековых государей преследовал чисто государственные цели новой истории. 
Еще более ярко освещается его лик, когда сравнивают с ним другого знаменитого 
современника, Ричарда Львиное Сердце. Тип своей эпохи, царственный искатель 
приключений, Ричард был именно королем феодализма. Вся его слава в рыцарской 
чести и в личных подвигах— он действует с пылом средневекового юноши, который 
грезит войнами, турнирами. Филипп перед ним — муж, в широком смысле этого слова,
 в нем отвага сменяется системой, храбрость — политическим искусством, 
увлечение— расчетом. Со своим ясным планом, твердой волей, гибкостью характера, 
с замечательной настойчивостью и терпеливостью, Филипп II — человек иной эпохи.
У него были именно те качества, которые обещают торжество в борьбе, хотя и не 
быстрое, не ослепительное. И действительно, в аквитанской войне Филипп утомил 
Ричарда, хотя и не победил окончательно. Тем скорее он мог остаться победителем 
в борьбе с его братом и преемником Иоанном??. У Иоанна не было ни чувства 
сословной чести, ни тем более геройской отваги Ричарда. Без всякой системы и 
последовательности в действиях, он страдал от Филиппа II так же, как от 
Иннокентия III.
Филипп Август сделал бы, вероятно, и больше, если бы в знаменитом папе не 
встретил блюстителя политического равновесия. Филипп получил государство с 
границами, оставленными Людовиком Толстым. Еще тогда, в первой половине XII 
века, складывалось убеждение в преимуществах королевской власти перед 
феодальной. «Известно, что у королей долгие руки», — писал аббат Сугерий??.
      Вместо исключительной свободы рыцарей и отчасти горожан там, где 
последние успели добыть ее, королевская власть приносила надежды на некоторое 
обеспечение низшего сословия в ту эпоху безначалия, когда, по пословице, каждая 
колокольня имела особый звон. Феодализму не доставало единства и верховной 
власти. Совсем отдаться королям общество того времени не могло, признание новой 
власти невозможно было без борьбы, которая продолжалась столетия и долго не 
давала решительных результатов.
      Филипп сделал заметные успехи по объединению Франции. Свои собственные 
домены король увеличил покупкой во время крестового похода??, а также умением 
пользоваться обстоятельствами: города за деньги просили его утверждать договоры 
со своими владельцами или покупали у него привилегии и вольности. Таким образом,
 Филипп II, получив от отца тридцать пять превотств, уже в 1217 году имел 
шестьдесят семь; они давали ему сорок  три тысячи ливров годового дохода. Эти 
средства, обаяние побед, ряд законодательных и распорядительных мер возбуждали 
национальный дух. Мы видели сейчас, как король пытался сопротивляться Риму, 
создавая в своих думах идеал вполне независимого государства. Тем не менее 
Иннокентий настоял на своих требованиях.
Для достижения поставленных государственных целей Филипп пользовался и другими 
путями. Он становится первым законодателем Франции. При первых Капетингах?? не 
видно законодательных актов, никто не пытался ввести порядок в колебавшийся 
организм, создав что-либо прочное среди местного произвола. Среди ордонансов 
французских королей Филиппу II принадлежат пятьдесят два указа, большая их 
часть относится к вопросам государственного управления. Его завещание перед 
отправлением в крестовый поход приносит честь его государственному уму.
      Характерны изменения, введенные им в систему государственного и 
церковного управления. Правителям провинций и бальи поручалось избрать для 
каждого превотства четырех человек из «граждан хорошей известности». Без 
участия двух таких депутатов бальи не мог разбирать дела; в Париже должно быть 
шесть выборных. Раз в месяц бальи приглашал к себе тяжущихся. Если 
освобождалось епископское или настоятельское место, то церковные каноники и 
монахи сами избирали, в присутствии регентши и архиепископа, «такого пастыря, 
который нравится Богу и хорошо служит государству»; по посвящении ему вручались 
регалии.
Королевские доходы собирались в три срока ежегодно к главным церковным 
праздникам. Сбор же налогов во время отсутствия короля был воспрещен, кроме 
случаев чрезвычайной важности. Запрещено было также наказывать тех обвиненных, 
которые изъявят желание апеллировать к суду самого короля. Филипп вел дело 
государственного управления как искусный и рассудительный хозяин. Его меры 
вызвали благодарность народа, который под рукою короля чувствовал себя менее 
сдавленным, нежели в тисках феодализма. Его подвиги дали материал для целой 
эпопеи — «Филиппиде» Вильгельма Бретонского. В ней можно видеть, как стало 
крепнуть национальное чувство французов с самого начала XIII столетия и какую 
важную роль играл при этом сам король. Он искусно пользовался значением и 
симпатиями городов: те, которые отдавал