ой стеной с башнями, 
которая поднимается от самой отмели; внутри нее часовня с палатами и множество 
хозяйственных зданий. Главная задача этого сооружения - позволить монастырю 
ордена Храма при отступлении из города Акры, нечестивого и грешного, держаться 
здесь до тех пор, покуда будут готовиться к обороне стены Иерусалима. [*9] 
      Владение обладает рыбными промыслами, солончаками, лесами, выпасами, 
пахотными землями и обильными пастбищами. Виноградники, существовавшие ранее 
или посаженные, и фруктовые сады являются отрадой жителей. У сарацин нет ни 
одной крепости между Акрой и Иерусалимом. Этот новый замок наносит им 
чрезвычайный ущерб, и, объятые страхом, они готовятся покинуть свои 
обработанные земли между Иерусалимом и Иорданом. Там также есть порт, который 
хорош от природы и который мастерство [строителей] могло бы улучшить. Это 
укрепленное место лишь на шесть миль отдалено от горы Фавор, и полагают, что 
его сооружение предопределило уничтожение крепости на горе; ибо по всей 
протяженной и широкой равнине, которая простирается от Атлита до горы Фавор, 
сарацины из-за мощи нового замка не могут ни пахать землю, ни сеять, ни 
пожинать в безопасности. [337] 
      Крепость, столь гордо глядевшая в воды Средиземного моря, была сооружена 
из известняка; стены вырастали из самих волн. Позади крепостной стены, вокруг 
большого зала, огромного сводчатого строения, украшенного гигантскими головами 
изваянных рыцарей, сосредоточивались склады, конюшни, казармы. Шестиугольная 
часовня была, возможно, самой красивой, которую когда-либо возводили тамплиеры. 
Фундамент стен, разбитые опоры, огромные глыбы обтесанного камня, несколько 
резных карнизов - свидетели былой славы и сегодня громоздятся на мысу. [338] 
      Когда Т. Э. Лоуренс был лишь оксфордским студентом и готовил свое 
дипломное сочинение по истории, он избрал в качестве темы "Замки крестоносцев". 
Во время каникул, с 1906 по 1909 гг., в поисках материалов пешком и на 
велосипеде он преодолел большую часгь Франции и Сирии, взбираясь на руины, 
археологически исследуя стены, оценивая взглядом стратега планы крепостей. Он 
основывал свою диссертацию на теории, тогда еретической, по крайней мере в 
Англии, но теперь ставшей штампом, что фортификаторы Иерусалимского королевства 
в течение длительного времени были учениками западноевропейских строителей, а 
не их учителями. 
      На лето 1908 г. Лоуренс задержался во Франции, в Провене и Куси. В 
следующем году он посетил развалины почти всех замков северной Сирии. Повсюду 
он вычерчивал планы восхитительной тонкости и проиллюстрировал свою работу 
очень красивыми фотографиями. Один из его биографов сказал, что Лоуренс 
появился на свет с опозданием на три столетия. Было бы еще справедливее сказать,
 что он опоздал родиться на восемь веков. Читая его "Семь столпов" и "Замки 
крестоносцев", угадываешь глубокую ностальгию по Средневековью. Под палатками 
арабов он разыскал и обрел не ислам, но XIII век. Многие разделили это 
увлечение, но Лоуренс был, возможно, последним, кто смог оживить подобную мечту.
 И лишь в конце книги "Семь столпов" читатель испытывает нечто вроде горького 
пробуждения. 
      Лоуренс был одарен гениальной способностью перемещаться в условия 
средневековой войны. Он сумел применить совет Фюстеля де Куланжа "позабыть все, 
что люди того времени еще не знали", и оценивал оборонительные укрепления 
крепостей с позиции современных им наступательных средств, подобно магистру 
ордена Храма или Госпиталя. Лоуренс начинает с анализа теорий Прокопия 
Кесарийского и планов византийских крепостей, расположение которых часто 
использовали крестоносцы. Замки времен Юстиниана располагали тремя линиями 
защиты - насыпью, рвом и двумя крепостными стенами за рвом. Стены поддерживал 
донжон, а надвратная башня часто была сооружена очень искусно. С появлением 
латинского Иерусалимского королевства крестоносцы восстановили или попросту 
отремонтировали греческие укрепления Сирии и Палестины. 
      * * * 
      Размещение гарнизонов военных орденов во всех крепостях на границе 
Латинского королевства открывает новую эру в сооружении замков в Сирии. Когда 
изучают сооружения светских сеньоров, даже самых знатных, становится совершенно 
очевидно, что их деятельность жестко сковывала нехватка материальных ресурсов, 
денег и рабочих рук. Другая причина сдерживания развития оборонительных 
сооружений заключалась в небезопасности сеньориальных держаний. Между семьями 
владельцев замков беспрестанно, вследствие характерной для Палестины слишком 
высокой смертности, вызванной несчастными случаями или болезнью, заключались 
новые браки. Вследствие этого фьефы все время переходили из рук в руки. Военные 
ордена в подобных условиях находились в более выгодном положении. Члены их были 
холостяками, послушными и лично незаинтересованными. У них не было ни алчных 
наследников, ни стремления сохранить неделимыми домены. Кроме того, ордена не 
имели границ и могли при необходимости черпать пополнение из неистощимого 
резерва лучшего рыцарства Европы. Военная одаренность их командоров и даже 
простых рыцарей поразительным образом противостоит недееспособнности светских 
сеньоров королевства. Среди рыцарей орденов скоро установилась собственная 
манера воевать против язычников, и каждая громкая удача давала новый импульс, 
одаряла их плодами плодотворного опыта. Суть, возможно, в том, что ордена были 
богаты не только тем непрочным богатством, которое основано на владении 
половиной самой плодородной земли Палестины, но и своим состоянием в Европе, а 
этот источник мог постаянно поддерживать процветание ордена, в то время как 
сирийским сеньорам любой внезапный набег грозил финансовой катастрофой. Пожалуй,
 все эти выгоды лучше ощущаются там, где они оставили больше всего следов, - в 
военной архитектуре. 
      Ордена з