ледницу, по 
достижении ею брачного возраста. Но когда некоторое время спустя скончался 
сеньор де Ботрон, оставив единственную дочь Люси, наследующую фьеф, Раймунда 
соблазнили выгодные предложения некоего Пливена из Пизы. За руку Люси пизанец 
предложил графу золото в объеме, равном весу девушки. "Мадмуазель поместили на 
одну чашу весов, а золотые монеты - на другую", - пишет хронист "Истории 
Ираклия" и высокомерно добавляет: "Французы никогда не считали итальянцев 
дворянами, какими бы богатыми и доблестными они ни были". [238] 
      Что думала обо всем этом Люси в своем замке Ботрон на Ливанском 
побережье? Любила ли она уже своего фламандского суженого? А он, Жерар, был ли 
отчаявшимся влюбленным или просто разочаровавшимся честолюбцем? Он заболел 
горячкой, лег в лазарет ордена Храма в Иерусалиме, где по выздоровлении, 
возможно, с досады, принес обет брата ордена - "но к тем обетам он присоединил 
четвертый, обет мести графу Раймунду". [239] 
      Годы регентства графа, с 1174 по 1177, были последними сравнительно 
мирными в истории Святой Земли. Ибо отныне пред ослабевшими и разобщенными 
франками вставала грозная фигура Саладина, объединившего весь исламский мир и 
ответившего на крестовый поход священной войной мусульман - джихадом. 
      Все это было неким подобием пролога. Настоящая драма началась в день св. 
Екатерины, 25 ноября 1177 г. Раймунд был в Антиохии, когда внезапно стало 
известно, что в стране сарацины, Саладин только что перешел египетскую границу 
и, угрожая Газе и Аскалону, движется к Иерусалиму. Проявив стратегическое чутье 
и редкостное для семнадцатилетнего юноши хладнокровие, молодой Балдуин IV, 
находившийся в Аскалоне, совершил вылазку в тыл турецкой армии, захватив ее 
врасплох в Лидде, между Иерусалимом и побережьем. В его отрядах были только 
ополченцы из южной Палестины и некоторые окрестные сеньоры. Магистр ордена 
Храма прибыл из Газы через укрепленные рубежи с восьмьюдесятью рыцарями ордена 
Храма, так что в результате войско короля составили пятьсот рыцарей. 
      Итак, отправляясь все на битву, они имели большое желание отомстить за 
обиды, которые язычники учинили в их стране. Великий гнев и великую храбрость 
вселяли в их сердца пожарища городов, кои они видели вокруг <...> 
      Битва была жестокой, но непродолжительной. В последний раз тысячи сарацин 
бросились бежать перед атакой горстки рыцарей. Сам Саладин поворотил коня и 
отступил до Египта, в то время как Балдуин и его соратники, нагруженные добычей,
 возвратились в Иерусалим. 
      За победой при Лидде последовал весьма выгодный для франков мир. 
Придворные заговорщики, противостоящие графу Триполи, во главе с матерью 
молодого короля, Агнессой Эдесской, и ее любовником, патриархом Ираклием, 
воспользовались случаем, чтобы поссорить Балдуина IV с его кузеном. Раймунд 
оставил регентство и возвратился в Триполи, в то время как магистр ордена Храма 
заменил его на посту военного советника короля. 
      Одон де Сент-Аман полагал, что следует построить замок, который бы 
перекрыл Брод св. Иакова - переправу через Иордан в верховьях у Генисаретского 
озера, через который сарацины проникали в Галилею. Балдуин возразил, что не 
имеет на это права по условиям недавнего договора (между христианами и 
сарацинами был заключен вечный договор, что новые крепости на границах не будут 
строиться во время перемирия). Магистр ответил, что не принимал на себя 
подобных обязательств и что его орден займется строительством. В этом снова 
обнаруживается склонность тамплиеров ставить себя выше любых обязательств, 
феодальных или канонических. "Но потом им удалось убедить короля прийти с 
войском охранять их, покуда они занимаются строительством". Замок Шатле был 
построен в течение зимы 1178/1179 г. под наблюдением короля и Сент-Амана и 
получил гарнизон из шестидесяти братьев ордена Храма и полутора тысяч наемников,
 состоявших на королевском жаловании. Балдуин и брат Одон, оставив сенешаля 
ордена Храма, поднялись на пастбища, к укреплению Мезафат, чтобы лошади 
подкрепились молодой травой. Внезапное нападение Саладина застало всех врасплох.
 По словам Гийома Тирского, битва закончилась для франков трагично из-за 
горячности брата Одона, бросившегося со своими рыцарями навстречу туркам. 
Магистр и множество братьев ордена попали в руки султана, в то время как сам 
король был обязан спасением только преданности своих людей. 
      После нескольких дней осады Саладин сжег Шатле, отрубив головы всем 
тамплиерам гарнизона. Прокаженному королю, лишенному военной поддержки и очень 
больному, пришлось смириться с новым перемирием. 
      Одон де Сент-Аман умер в плену 9 октября 1180 г. Он не допустил, чтобы 
его выкупили или обменяли: "Тамплиер, - говорил он, - может предоставить в 
качестве выкупа только свой пояс и боевой кинжал". Возможно, он не пожелал 
покинуть братьев ордена, разделявших его плен, слишком многочисленных, чтобы 
быть выкупленными. 
      Избирая его преемника, тамплиеры заботились о восстановлении политики 
своего Дома, выбивая клин клином; выбор пал на магистра, который, как казалось, 
во всем был противоположностью Сент-Аману. Арно де Ла Тур Руж [*2] был уже стар.
 Он прослужил Дому долгие годы, и ничто не связывало его с группами 
заговорщиков Святой Земли, поскольку с 1167 г. он был магистром в Испании. 
[240] Однако можно предположить, что избрание его не понравилось поклонникам 
брата Одона и они стали группироваться вокруг Жерара де Ридфора, некогда 
маршала Иерусалима, как и Сент-Аман, а ныне - сенешаля ордена Храма. [241] 
      Смерть короля казалась близкой. Наследовать ему должна была его старшая 
сестра Сибилла, в 16 лет уже вдова, которая собиралась вновь замуж за молодого 
французского крестоносца Гвидона (Ги) де Лузиньяна. В ожидании сделать его 
королем ("Если Гион станет королем, то я должен стать Богом", говорил его 
старший брат Жоффруа де Лузиньян) Сибилла передала ему свои личные владения - 
Яффу и Аскалон - и убедила Балдуина назначить его регентом (с титулом бальи) 
королевства. В тече