ер магистра устанавливается рядом с палатками маршала и 
командора Провинции и шатром обоза. Потом, при команде: "Располагайтесь, 
сеньоры братия, во имя Божие", рыцари натягивают свои палатки, "отправляясь 
каждый к своему отряду: и те, кто снаружи, должны натянуть свои палатки и 
сложить внутрь свое снаряжение, и каждый брат должен занять место на все свое 
компанство". [226] [*13] Таким образом, лагерь разбивается по кругу, вокруг 
часовни. Затем маршал последовательно бросает клич за фуражом и поленьями, и 
каждый рыцарь присылает своего оруженосца с одной лошадью. "Они должны покрыть 
свои седла попоной или покрывалами, или чем-нибудь другим; и если им предстоит 
возить на них камни, они должны испросить разрешения. А боевое седло они не 
должны брать без спроса". Все это предпринимается для того, чтобы не повредить 
седельную кожу. 
      После наряда на фураж и лес кричат: "К раздаче". "И братья обязаны надеть 
свои плащи и идти чинно и спокойно, один за другим, получать во имя Бога то, 
что им дадут". Прежде чем собирать монастырь, командор, отвечающий за мясо, 
"дает попробовать его брату-сержанту магистра <...> и должен выдать ему самое 
хорошее, какое только там будет. Тогда командор, достойный муж Дома, боящийся 
Бога и любящий свою душу, отбирает куски для братьев, заботясь, чтобы не 
положить вместе двух хороших кусков ни от бедра, ни от лопатки, но как можно 
более равномерно <...> И если есть какой-либо брат, который по своей болезни 
питается мясом из лекарни, те, кто проживает с ним, могут также есть оттуда, 
хотя бы они и не были больны". 
      В лагере, как и во дворце, тамплиеры пользуются привилегией "приглашать 
всякого достойного мужа, которого должно почтить" и который приходит к месту их 
стоянки или проходит мимо; "и командор по мясу обязан выдать братьям продуктов 
столь щедро, чтобы все в Доме могли бы получить его в значительном количестве, 
из любви к достойному мужу". С другой стороны, тамплиерам запрещено добывать 
себе пропитание, "за исключением луговых трав, рыбы, птиц и диких животных, 
если они умеют их ловить, не охотясь, так как охота запрещена". Однако они 
организуют облавы "на львов и вредоносных животных", которые иногда нападают на 
лошадей каравана. 
      Когда лагерь снимается, братья седлают коней и покидают место только по 
приказу маршала. Они готовятся к отъезду, привязывая веревкой к седлу вьючного 
животного колышки от своего шатра, пустые фляги, топор и ведро. "И если 
какой-либо брат желает поговорить с маршалом, он должен пойти к нему пешком и 
потом возвратиться на свое место". [227] Как только братья получают приказ 
сняться со стоянки, "они обязаны посмотреть на своих местах, чтобы ничего из их 
экипировки не осталось <... > И потом сесть верхом и отправиться красиво 
отрядом, шагом или иноходью, с оруженосцами за собой, и, находясь в пустынном 
месте, держаться отрядом ради себя и своего снаряжения <...> И нагоняя отряд, 
каждый брат должен пропустить своего оруженосца и свои вещи перед собой". В 
героических романах оруженосец обычно следует за своим сеньором; тамплиеры же 
пускают их впереди, чтобы лучше за ними присматривать. 
      Если они передвигаются ночью, то так же, как и в своих командорствах, 
хранят молчание до тех пор, пока не произнесут тринадцать раз "Отче наш". Днем, 
если один из них желает поговорить с другим, тот, кто впереди, возвращается к 
едущему позади. "И если какой-нибудь брат скачет рядом с отрядом по своему делу,
 он должен ехать и подъезжать с подветренной стороны, чтобы отряду не досаждала 
пыль". Когда отряд переходит реку, братья (в мирное время) поят своих животных, 
не загораживая брода другим. В военное время они останавливаются, если только 
знаменосец подает им сигнал. 
      И если на пути будет брошен боевой клич, братья, находящиеся ближе всех, 
могут пересесть на своих [боевых] коней, взять свои щиты и копья и держаться 
спокойно, ожидая приказов маршала. 
      Многочисленные пассажи "Свода" и статутов указывают, что тамплиеры 
разделили все дороги Святой Земли на отрезки длиной в дневной переход, чтобы 
облегчить продвижение. Каждый этап заканчивался в каком-нибудь командорстве, в 
замке ордена Храма, на площадке для привала с колодцем, чтобы отряд мог утолить 
жажду. Так что патрули ордена и вся монастырская братия безостановочно 
проезжала расстояние, отделяющее пески Газы от гор Армении. 
      Когда монастырь совершает переход боевым порядком в военное время, рыцари 
едут в доспехах. За ними с копьями - оруженосцы, позади них ведут лошадей. 
Никто ни под каким предлогом не должен поворачивать назад, но рыцарь может "без 
разрешения немного вырваться вперед", чтобы испытать своего коня и проверить 
сбрую. Покидать боевой порядок перед лицом врага разрешено в единственном 
случае: дозволено прийти на помощь "любому христианину, ехавшему безрассудно, 
если на него нападет турок, чтобы убить". Брат, покинувший строй по любому 
другому поводу, будет отправлен в лагерь пешком в знак наказания и "потом 
предстанет перед судом Дома". [228] 
      До начала атаки подмаршал несет знамя рядом с маршалом. Чтобы подать 
сигнал к атаке, маршал во имя Божие сам берет знамя. Но так как он не сможет 
защищаться, держа древко знамени в правой руке, а поводья в левой, его окружают 
пять-десять рыцарей, которые "отбиваются от своих врагов вокруг знамени, как 
только могут". Маршал назначает одного из них командором над рыцарями и 
доверяет ему второе знамя, обернутое вокруг копья; это знамя он должен 
развернуть, если первое будет отбито или разорвано на куски. Если маршал тяжело 
ранен и не в состоянии быть впереди, его заменяет командор, который несет 
свернутое знамя, защищаемое эскортом. 
      Тому, кто держит знамя, строго запрещается опускать его или пользоваться 
им как копьем. 
      И наказание может быть столь великим, что возможно его заковать в кандалы,
 чтобы никогда больше не носить ему знамени и не быть командором рыцарей <...> 
Ибо когда опускают знамя, те, кто находится далеко, не знают, отчего это <...> 
и любой турок сможет скоре